Чудовище должно умереть
Шрифт:
Когда Джордж опустошил себя в очередном приступе праведного гнева, Феликс спросил:
– Ну и что вы предлагаете делать?
– Я настроен передать твой проклятый дневник в руки полиции. Я должен бы это сделать... Но разумеется, это очень огорчит Лену и... и других. Возможно, я решу продать тебе его. Ты же, кажется, богат? Не хочешь сделать мне предложение? И это должно быть щедрое предложение, имей в виду.
– Знаете что, не валяйте дурака,- неожиданно заявил ему Феликс.
Голова Джорджа судорожно дернулась, и он недоверчиво уставился
– Что? Что такое?! Какого дьявола ты имеешь в виду, когда...
– Я сказал, не валяйте дурака. Вы прекрасно понимаете, что не можете передать мой дневник в полицию...
Джордж оценивающе смерил его взглядом. Скорчившись на корме, вцепившись руками в банку, на которой сидел, Феликс неотрывно смотрел вверх на грот-парус. Джордж проследил за направлением его взгляда, на минуту поверив, что из раздувшегося паруса на него прыгнет что-то неожиданное. Феликс продолжал:
– Вы ведь не хотите, чтобы полиция притянула вас к ответу за убийство человека.
Джордж ошарашенно заморгал. Его крупное лицо налилось кровью. Трудно поверить, но в пылу торжества над этим жалким противником, в страшном облегчении, которое он испытывал сейчас, когда физическая опасность миновала, поглощенный перспективой получения денег от продажи дневника и планами, на что их потратить, он совершенно выпустил из виду его содержание - информацию об опасных для него фактах, которыми располагал Феликс. Его пальцы судорожно скрючились, он с наслаждением сомкнул бы их на шее своего врага, запустил бы их ему в глаза, разрывая на части этого проклятого пройдоху, который, кажется, изловчился и вывернулся из немыслимого положения, который одолел его.
– Ты ничего не сможешь доказать,- мрачно заявил он.
Феликс говорил спокойно и бесстрастно:
– Вы убили Марти, вы убили моего сына. Я не намерен выкупать у вас свой дневник: не считаю возможным поощрять шантажиста. Хотите, передавайте его полиции. Для убийц у них предусмотрен довольно длительный срок заключения. Вы не сможете долго отпираться, а если даже и станете, то Лены на это не хватит. Нет, мой друг, у вас безвыходное положение.
У Джорджа набухли жилы на виске. Он занес вверх стиснутый кулак. Феликс поспешно сказал:
– Больше я ничего не буду предпринимать, иначе все закончится настоящим несчастным случаем. Вам лучше постараться взять себя в руки.
Джордж Рэттери разразился потоком таких страшных ругательств, что его крик вывел из транса одного из рыболовов на берегу. "Не иначе как этого парня ужалила оса,- подумал он.- В этом году очень много ос, говорят, в округе одна из бригад, работавших в поле, вся была перекусана ими... а вот маленького, похоже, осы не очень-то беспокоят. Интересно, что за удовольствие мотаться на паруснике вверх и вниз по реке - мне подавай моторку с ящиком пива в каюте".
– ...убирайся вон из моего дома и держись от меня подальше!- бушевал Джордж.- Если я еще раз, несчастный коротышка, увижу
– Но мой багаж?- кротко сказал Феликс.- Мне нужно вернуться и собрать вещи.
Ты больше не переступишь мой порог, слышишь? Вещи может упаковать за тебя Лена.- По лицу Джорджа скользнула лукавая усмешка.- Лена! Интересно, что она скажет, когда узнает, что ты подкатил к ней, чтобы добраться до меня.
– Оставьте ее в покое.
Феликс кисло усмехнулся про себя, раздраженный тем, что его задевала эта мысль Джорджа. Он чувствовал себя вконец измученным, истерзанным. Слава богу, через минуту они будут у шлюза, и там он может высадить Джорджа на берег. Он опустил выдвижной киль и натянул грот-парус, когда они приблизились к повороту: утлегарь переметнулся на левый борт, лодка отклонилась от курса и нырнула носом; он резко поднял румпель, и она вернулась на свой курс. Он проделал все это машинально, словно во сне. Впереди за носом яхты он уже видел ярко пестревшие цветы у домика смотрителя. Его охватили уныние и чувство невыразимого одиночества. Лена... Он не смел думать о будущем. Теперь от него ничего не зависело.
– Да,- говорил Джордж.- Надеюсь, Лена узнает, как подло, просто по-свински ты вел себя по отношению к ней. Так что это конец вашим отношениям.
– Не говорите ей об этом сразу,- вяло сказал Феликс,- а то она откажется собирать мои вещи. Тогда вам придется самому это сделать, а это будет ужасно, верно? Избежавшая наказания жертва упаковывает пожитки неудавшегося убийцы.
– Просто поразительно, как ты можешь сидеть и шутить на эту тему. Неужели не понимаешь...
– Ладно, успокойтесь. Просто мы оба оказались слишком умными и хитрыми. Оставим эту тему. Вы убили Марти, а мне не удалось убить вас, так что, считаю, по очкам победа за вами.
– Да заткнись ты, недоносок! Видеть тебя больше не могу! Высади меня из этой чертовой лодки!
– Хорошо, вот уже шлюз. Там вы и выйдете. Пересядьте, мне нужно опустить грот. Можете переправить мои вещи в "Рыболов". Кстати, не хотите, чтобы я записался в вашу книгу визитеров?
Джордж уже открыл было рот, чтобы дать выход новому приступу бешенства, внезапно охватившего его, но Феликс указал на семенившего к ним смотрителя.
– Только не перед слугами, Джордж.
– Хорошо поплавали, джентльмены?- спросил сторож.- А, вы решили здесь выйти, мистер Рэттери?
Но Джордж Рэттери уже выбрался из лодки, пронесся мимо старика без единого слова и стал стремительно удаляться, топая по аккуратному пестрому цветнику. Его громадное тело тяжело колыхалось над цветами, как неповоротливая броня танка, когда он шел прямо по клумбам, ослепленный яростью, круша башмаками хрупкие цветки и бутоны.
Сторож ошеломленно смотрел ему вслед. Глиняная трубка выпала у него изо рта и разбилась на кусочки, ударившись о каменный причал.
– Эй вы, сэр!- наконец неуверенно прокричал он вслед Джорджу.- - Там мои цветы, осторожно!