Чудовище подводного каньона
Шрифт:
– Вы думаете, что кто-то оставил его здесь?
– Не кто, а что, - возразил Калабушев.
– Что же?
– спросил я. Калабушев не переставал меня удивлять.
– Течение, конечно, - сказал Калабушев.
– И, увидев наши недоумевающие физиономии, добавил чуть нетерпеливо: - Куда же, по-вашему, девалась телевизионная камера, которая сфотографировала "пасть змея"? Пасть поглотила ее, то есть течение втянуло ее в тот самый проход, где находимся мы. Камера в яйцевидном корпусе. Значит, течение может катить ее до тех пор, пока не встретится слишком высокий порог или слишком узкая
Нет, что там ни говори, а спелеологи - толковые люди. Мы нашли камеру через полчаса. Я нащупал ее локатором. Металл отозвался пронзительным писком в наушниках, едва я коснулся его невидимым лучом.
От камеры тянулся тонкий трос. Но самое для нас важное: в каком месте он оборвался? По теории вероятностей скорее на более длинном отрезке, чем коротком. Тогда конец его должен выходить из-под земли. Теперь оставалось проверить теорию.
Я присосал камеру плавником. Затем включил внутренние проводники, по которым в плавник передавались электрические заряды. Эти проводники я, в свою очередь, подсоединил к антенне "Ската". У меня дрожали руки, но я старался не спешить. Внимательно глядя на стрелки, отрегулировал емкость. И вот он, решающий момент!
Едва я произнес: "Говорят "Скат-1" и "Скат-2". Перехожу на прием", как гул голосов, усиленных бортовой аппаратурой, ворвался в обе кабины: "Где вы? Слышим хорошо. Что с вами? Отвечайте! Сообщите обстановку! Слушаем вас!"
На правах старшего в группе я коротко обрисовал ваше положение. Постарался как можно точнее описать место, где должен находиться вход в коридор. Уж тут я показал, на что способен бывалый глубоководник! Я перечислил столько примет, что Калабушев буквально раскрыл рот.
– Однако вы наблюдательны, - произнес он, взглянув на меня серьезно. Видимо, до сих пор он полагал, что я умею только управлять "Скатом". Возможно также, что мои "шутки" насчет морского змея подорвали авторитет глубоководников в его глазах.
Вот тут-то я и решил поразить его окончательно. Описав во всех деталях подводную обстановку, я счел нужным предупредить спасателей о морском змее. Я доложил - сухо, кратко, деловито - о внешнем виде и примерных размерах морского змея. При этом я скосил глаз на Калабушева. Лицо его выражало крайнее удивление. Титов же смотрел на меня просто как на сумасшедшего. Он столько плавал в глубинах Индийского океана, что верил в морского змея не больше, чем в Змея-Горыныча из детских сказок. Титова я понимал отлично, но тем большее удовольствие доставило мне изумление Калабушева.
На борту "Искателя" после моего сообщения наступила пауза.
– Ладно, капитан, - сказал, наконец, Агапов.
– Держитесь! Сейчас вас вызволим.
Он передал еще несколько деловых указаний, но о змее даже не упомянул.
"Так, - сказал я сам себе, - там тебе тоже не верят".
На миг я ощутил положение Калабушева, который один на протяжении двадцати лет верил в существование морского змея, а остальные, слушая его, только пожимали плечами. Вот что значит быть упрямцем! Упрямство Калабушева вызвало у меня уважение.
"Хорошо, - решил я.
– Тем сильнее будет эффект, когда я покажу снимки, зафиксированные в магнитной записи. В моих руках документальное доказательство".
Я вдруг испугался, что, может быть, аппаратура записи не сработала и я так и останусь в глазах Калабушева, Титова и всех людей величайшим лгуном на свете. Обуреваемый нетерпением, я тут же включил маленький контрольный экран для проверки качества записи и, приложив ладони к лицу, чтобы не мешал посторонний свет, прокрутил катушку. На экране возник в миниатюре каньон, а через несколько секунд в него вползло сверху длинное извивающееся тело. Еще несколько кадров - и огромный морской змей с утолщением посредине туловища заплясал на фоне каньона. Я даже невольно отодвинулся: настолько сильное впечатление производила картина.
– Отлично!
– воскликнул я громко, выключив катушку. Я повеселел. А глядя на меня, повеселел и Титов.
– А здорово ты их!
– подмигнул он мне.
– Вот это розыгрыш! Я бы так не посмел...
Ему снова все стало ясно. Он был хороший товарищ.
Мы услышали звуки работающего бура, которые хорошо передавались по воде, затем что-то вроде серии слабых взрывов. И веселый голос в динамике произнес:
– Ну, вылезайте из норы.
Сцепившись в "двойку", мы направились к выходу.
По дороге я не утерпел и спросил Калабушева, что он думает о змее, которого я видел. Он отвечал уклончиво и, между прочим, сообщил, что при длительном пребывании в пещерах у людей, впервые очутившихся в подземном мире, иногда возникают не то чтобы видения, а как бы картины в мозгу, которые в первый момент трудно отличить от действительности. Я возразил, что наблюдал змея до того, как очутился в подземном мире. Он в тех же осторожных выражениях заметил, что даже у него, излазившего самые дикие щели планеты, иногда во время пребывания под землей спутывается хронология впечатлений.
"Ну ладно, - подумал я.
– Осталось немного ждать".
Когда мы со всеми мерами предосторожности подтянулись к выходу, то увидели широкое рваное отверстие.
Признаться, я вздохнул свободнее, когда мой "Скат" очутился в глубоководных просторах океана. Нет, пещеры не для меня. От этого ощущения многих тонн земли над собой можно заболеть и галлюцинациями.
С наслаждением расправлял я мышцы рук и ног, точно гора давила меня там, внутри, своим весом. Мы расцепились и собирались всплывать на поверхность рядышком друг с другом. Метрах в пятидесяти глубоководный "Краб", освободивший нас из плена, подсвечивал нам лучами своих прожекторов. Я в порядке, так сказать, праздничной иллюминации тоже включил полный свет. С удовольствием оглядывал я теснину каньона и окружающую местность.
Оглянувшись назад, я вдруг увидел... Я трижды ущипнул себя. Потом отвел глаза и посмотрел снова... Огромный длинный змей, извиваясь, плыл прямо на меня. Может быть, его привлек свет? Отливающий серебристыми боками, он отчетливо был виден на фоне темной горы.
– Змей!
– закричал я.
– Змей!
Меня услышали и на "Скате-1" и на "Крабе". Все прожекторы устремились в ту сторону, куда показывала моя рука. Света было брошено столько, что змей сразу утонул в сияющем тумане. Но вот он повернулся и стал виден еще лучше, чем минуту назад.