Чудовище подводного каньона
Шрифт:
Титов не из тех людей, что тратят много времени на сожаления о случившихся неприятностях. По выражению его лица я догадывался, о чем он думал. Все мы, глубоководники, воспитаны на аксиоме: нет безвыходных положений. Правда, сейчас практического подтверждения обнадеживающей аксиомы я пока не видел.
– Закрыт главный вход, - сформулировал я задачу в самом общем виде, но, может быть, есть запасный?
– Течение, - сказал Титов.
– Куда-то течение вело, - согласился Калабушев.
– Ветер в пещере значит, есть второй выход. Течение - то же самое.
В
Снова перед нами узости. Снова расширения. Я не очень хорошо разбирался в этих выступах и провалах. Но спелеолог Калабушев все узнавал. Думаю, что если бы не он, мы с Титовым застряли бы еще не один раз. Там, где ход расширялся, в пещерах оказывались какие-то узкие щели, углубления, которые можно было принять за ходы, попадались и тупики. Течения, которое помогло бы ориентироваться, сейчас не было.
Вот мы попали, наконец, в то место, где я нашел "Скат-1".
Мы сделали остановку.
Титов включил светоискатель - тонкий луч обежал рваное отверстие по контуру, выхватывая зубцы и выступы. Несколько зубцов Титов спилил ультразвуковой пилой. Потом осторожно повел "двойку" в отверстие. Первую кабину даже не царапнуло. Титов включил передний плавник и вытянул через "горлышко" мой "Скат".
Мы очутились в довольно просторной полости в недрах земли. Широкая, а главное, высокая, она тянулась метров на сто пятьдесят. Не меньше часа мы потратили на тщательное ее обследование, пока не убедились, что выхода нет.
– Но ведь течение входило сюда!
– сказал Титов.
– Для воды есть и выход, - возразил Калабушев.
– Нет выхода для нас.
– Посмотрим все дыры, через которые вода выходила, - предложил я. Может быть, какую-нибудь удастся расширить.
Конечно, течение помогло бы нам отыскать все дырочки в подземном сите. Но Калабушев не зря имел специальность спелеолога. В конце концов он нашел под самым потолком узкую горизонтальную щель. Мы промерили ее ультразвуковыми локаторами: она шла, все время сужаясь, метров тридцать. О том, чтобы расширить эту глубокую трещину в толще пород, не могло быть и речи. Проскользнуть в нее не сумел бы человек даже в легком водолазном костюме. Словом, мы оказались закупоренными прочно и основательно - с обоих концов подземного хода.
– Самое скверное, - сказал Титов, - то, что нас не найдут: ведь вход завален.
– Да, разумеется, - спокойно подтвердил Калабушев.
– Нет главного признака - скалы в форме развернутой пасти.
Упоминание о пасти змея вызвало в моем воображении вихрь картин.
– А я видел змея, - сказал я.
– Перед тем, как попал в эту дыру.
Мы сидели сейчас лицом друг к другу. Титов и Калабушев повернули свою кабину. Получилось как бы маленькое совещание.
Калабушев взглянул на меня чуть испытующе. Он хотел уяснить: решил ли я вдруг разыгрывать товарищей в такой неподходящей обстановке? Или в моих словах заключался упрек ему: ведь мы очутились
Титов воспринял мои слова иначе. Он, видимо, решил, что я хочу приободрить их. Какая-то разрядка для нервов, отвлечение мыслей на короткое время были действительно необходимы. Он охотно включился в "игру".
– И здоровый он был?
– произнес он, откидываясь в кресле и приготавливаясь слушать занятные байки.
– Да метров сто, - сказал я, понимая, что получается в общем-то ужасно глупо. Мне не верят. И кто не верит? Те, кто, собственно, и разыскивали змея!
– Ну, что это за змей!
– усмехнулся Титов.
– Вот однажды...
– Должен вас предупредить, - вмешался вдруг Калабушев.
– Что бы вы сейчас ни придумывали, вряд ли вам удастся превзойти "очевидцев", чьи рассказы занимают особый, отдельный шкаф в моей коллекции. Собирая материалы о морском змее и сортируя их, я выделял самые несолидные "свидетельства", самые бесшабашные истории, рассказанный пьяными матросами, в особый раздел под наименованием "Чистый бред".
Меня разобрала досада. "Ты всю жизнь мечтал о встрече с морским змеем, - подумал я, - ты единственный человек, который верил в его существование, ты отправился специально на его поиски - и безрезультатно. И ты же высмеиваешь меня, единственного человека, который его видел". Но что я мог сделать? Мне оставалось подождать с рассказом о змее до более благоприятного момента. Но будет ли такой момент?
Я посмотрел на узкое лицо Калабушева. Он сосредоточенно думал. Теперь я понял секрет его мужества. Он просто привык к опасным ситуациям. И все. Спелеологи тоже понимают, почем фунт лиха. Сейчас он находился в привычной для него обстановке и привычно обдумывал положение.
– Есть какой-нибудь способ связаться с поверхностью?
– спросил Калабушев.
– Или с глубоководными судами, которые, конечно же, рыщут сейчас по каньону?
– Ультразвук но пробьет скалу, - сказал Титов.
– Радиоволны не пройдут сквозь гору, - заявил я.
– Там пласты металлических руд. Кроме того, у нас направленный луч. Мы поддерживаем связь, так сказать, в пределах прямой видимости. Нащупать корабль вслепую почти безнадежно.
– Мы, спелеологи, пользуемся проволочной связью, - сказал Калабушев. Под землей это надежнее.
– "Скат" не для спелеологических исследований, - заметил я.
– Но вы же отправились в глубь лабиринта, - возразил Калабушев. Значит, должны были выбросить буй и сматывать с катушки кабель элементарное правило.
Я не стал объяснять, что в тоннеле очутился нечаянно. Сейчас было не до того.
– Значит, нужен провод, - рассуждал между тем Калабушев.
– Кабельная связь. По крайней мере до каньона.
Он помолчал.
– Выходит, нужно искать, - заключил он.
– Ну что ж, за работу.
– И деловитым тоном добавил: - Я думаю, нам лучше расцепиться.
– Где вы думаете искать кабель?
– оторопело спросил я.
– Да здесь же, где же ему еще быть!
Титов пристально посмотрел на Калабушева.