Чудовище
Шрифт:
Нет, он был очарован главным образом ее личными качествами, а не внешностью – ее проворством, наивностью, стойкостью. Она нравилась ему не только как женщина – его интерес к ней был гораздо более глубоким, чем просто интерес мужчины тридцати с лишним лет, увивающегося за молоденькой девочкой в стремлении наверстать упущенное в молодости. Ему пришло в голову, что он в самом деле до сих пор не был близок с молодой женщиной – юной женщиной, – и это дало ему повод поразмышлять о том, каким он сам был в ее годы.
Однако, что более важно, он мгновенно проникся к ней сочувствием и симпатией, ощутив, что она не в ладу
Негромко напевая себе под нос, Шарль продолжал поиски безопасного, сухого, уединенного и темного местечка для полночного рандеву с обольстительной, хотя и немного строптивой и избалованной барышней. Это не дамская гостиная и не читальная комната, и не кафе. Гимнастический зал и площадка для игры в мяч тоже не подходят. В конце концов он сделал выбор благодаря невольной подсказке Пии: именно от нее Шарль узнал о существовании загончиков для животных. Он нашел питомник на верхней палубе, где постоянно ощущалась качка, независимо от погоды.
Вокруг не было ни души – только несколько лающих и воющих от страха животных. Сюда вряд ли кто-нибудь придет, да еще в штормовую погоду, а уж в полночь и подавно. Более того, мисс Вандермеер это место хорошо знакомо.
А что еще лучше – питомник внутреннее помещение, закрытое со всех сторон – ни одного окна, в котором мог бы мелькнуть отблеск света с палубы. Единственным недостатком можно было считать стойкий запах дезинфицирующего вещества, который все-таки был более приемлемым, нежели естественный запах животных, если учесть, что в питомнике содержалось несколько дюжин собак и кошек и одна обезьянка. Шарль пошел по коридору из металлических клеток – большинство были пусты. Его продвижение сопровождалось гавканьем и мяуканьем. Вскинув голову, он насчитал на потолке восемь лампочек, подсоединенных к выключателю на стене. Если уж он решил, что Луиза не должна его видеть, придется вывести из строя выключатель или же выкрутить все лампочки. Последний вариант, хотя и весьма трудоемкий, представлялся более подходящим, поскольку у Шарля не было ни малейшего желания рисковать.
На середине коридора он остановился перед клеткой с табличкой «Вандермеер». Слегка наклонившись, Шарль увидел щенка, который очень напоминал белого полярного медвежонка – маленький, грязновато-белый толстенький и пушистый. Щенок дружелюбно завилял хвостом и заскулил, просясь на волю. Шарль тут же отошел, чтобы не дразнить собаку.
Он продолжал обследовать питомник. Пол был выложен кафельными плитами, по бокам имелись сточные желоба и канализационные люки. Кое-где располагались раковины с кранами и шлангами. Некоторые клетки были еще влажными после уборки. Дальняя дверь в конце коридора вела на открытую палубу для выгуливания собак. Между двумя центральными клетками имелся проход в загончик, который спускался на несколько футов вниз позади клеток по правому борту. Место для прогулок в помещении, где можно поиграть со своим четвероногим любимцем на коврике. Там имелись три круглых диванчика и торшеры, по форме напоминавшие коринфские колонны. Лампы светильников прикрывали зеленые шелковые абажуры. Эти три торшера и освещали закуток.
Спустившись туда, Шарль последовательно вывинтил все лампочки из светильников, и длинный коридорчик погрузился во мрак. Он вернулся в питомник, прошел в дальний конец помещения,
Шарль как раз вывинчивал шестую лампочку, когда снаружи до него донесся шум. Беспокойство среди животных должно было насторожить его, но он увлекся работой, а их беготня и лай заглушали для него все остальные звуки. И вот теперь кто-то стоял перед входом в питомник.
Шарль проворно вскарабкался на крышу клетки, на которой он висел, выкручивая лампочки, и колено его отозвалось резкой болью. В то же мгновение дверь отворилась. Собаки подняли страшный шум, что позволило Шарлю незаметно пробраться по крышам клеток, пока его окончательно не скрыл полумрак. Внизу, под ним, в полосе света от оставшихся лампочек, стояла юная леди. Она наклонилась и заглянула в одну из клеток. Не успела она открыть рот, как Шарль уже точно знал, кто это. Казалось, он знаком с нею целую вечность.
Луиза Вандермеер открыла клетку, в которой сидел ее щенок, и позвала:
– Иди-ка сюда! – Затем поморщилась: – Ой, да ты воняешь, дружочек! – Она рассмеялась, когда ее четвероногий приятель выскочил ей навстречу, повизгивая от восторга. Девушка подхватила щенка на руки, а он все старался лизнуть ее в лицо. Она прижала его к груди. – У-у, от тебя несет, как из стойла. – Луиза продолжала болтать со щенком, пока вытирала пол клетки, затем понесла песика к раковине. – А что у нас приключилось со светом? – спросила она у него так, словно он мог ей ответить.
Шарль потихоньку переменил положение, наблюдая за Луизой. Песик был вне себя от радости и так энергично вилял хвостиком, что все его тельце извивалось. Он стоял в раковине на задних лапках, а передними уперся в грудь своей хозяйке, пытаясь лизнуть ее в подбородок. Оба они выглядели как закадычные друзья, встретившиеся после долгой разлуки. «Похоже, Луиза куда быстрее находит общий язык с животными, нежели с людьми», – подумал Шарль. Луиза расчесывала щенка и, смеясь, подталкивала его под струю воды.
Она отмывала песика, совершенно не заботясь о платье, которое он забрызгал мыльной пеной, и время от времени обращалась к щенку, как если бы они вели светскую беседу.
– Нет, день прошел еще скучнее, чем утро, – промолвила девушка, как бы отвечая на вопрос. – Что? Нет-нет, просто я устала говорить о погоде и всем улыбаться. Кое-кто сегодня радовался по поводу моей предстоящей свадьбы и заметил, что я выгляжу, как настоящая княгиня. Что бы это значило, Беар?
Луиза наклонилась, нашарила полотенце под раковиной и завернула в него щенка.
– Честно говоря, – продолжала она, – этот человек, за которого я выхожу замуж, он ведь князь, а не принц, у него нет королевства. Значит, я выгляжу как настоящая принцесса без королевства? – Девушка помолчала, вытирая щенка. – Знаешь, чего бы мне хотелось? – спросила она. – Чтобы кто-нибудь сказал мне, что я… – она подыскивала слово, – умница. – Низким насмешливым голосом она передразнила кого-то: – О, эта Луиза Вандермеер, она такая у-умница. – Девушка рассмеялась. – Или способная. Или самостоятельная. Или великодушная. Но, боюсь, никто этого не заметит, будь я хоть семипядей во лбу. – Луиза понесла копошащегося у нее на руках щенка в конец коридора, где попыталась включить свет.