Чудовище
Шрифт:
Она подобрала свое голубое платье и свернулась возле меня калачиком, а я мог только смотреть на нее. Принять ее. Выжечь ее образ в собственном разуме, уничтожая мысли о том, что Беллами не более чем часть воображения.
— Ты действительно здесь? — прошептал я.
Кивнув, она сжала губы. Я хорошо знал Беллами, чтобы понять, что она хочет что-то сказать. В уголках ее глаз появилась влага, а губы зашевелились так, что на щеках Беллами то появлялись, то исчезали ямочки. Но какие слова она хотела произнести? Освободят ли они меня от внутренней
Не осознавая этого, я держал в руках розу. Одну из тех, которые подрезал, работая в саду, когда услышал ее голос. Должно быть, я случайно сорвал ее со стены. Кончики пальцев были покрыты каплями засохшей крови, которые темнели в углублениях тонких линий папиллярного узора. Мне всегда нравилось ухаживать за розами, потому что они были великолепны, и Беллами их любила. Но они также были адски колючими и изменчивыми, напоминая нам о том, что все хорошее имеет свою цену. Их жизнь была красивой, но сложной. И очень напоминала человеческую.
— Неделю назад все выглядело по-другому. Твоя мама была занята, — сказала она, нежно касаясь розы в моих руках.
На мгновение задержавшись, она коснулась моей руки. Продолжив скользить ладонью по предплечью, Беллами наконец коснулась моего лица.
Она всегда так меня касалась. Будто я был таким же маленьким, даже когда вырос. Как принцесса, которая любит Чудовище, считая, что оно этого достойно. Я был ее грубой стороной, а она — моей нежностью, и мы оба составляли части одного целого.
— Да, — кивнул я, совершенно неуверенный, как действовать дальше.
Мои действия казались неловкими, когда она была рядом со мной. Испытывать боль, проявляя к ней дружелюбие? Или быть жестоким и отдалиться? Я не мог определить меру, не мог понять, как именно относиться к ней, учитывая, что выгнал жениха Беллами из города. Но она сама никогда не колебалась. Для нее было все естественно. Она убрала ладонь от моего лица и схватила за руку. Обернув свои нежные пальцы вокруг моих, она сжала меня еще плотнее.
Перевернув мою руку в своей руке, она посмотрела на линии и улыбнулась. Что-то в изгибе ее губ заставило меня ощутить смущение и желание. Я хотел поцеловать ее, сказать, что был дураком, потому что причинил ей боль и позволил себе уйти. Но в уголке ее губ было нечто еще, какое-то тайное знание.
— Можно я кое-что спрошу? — Она посмотрела на меня своими сапфировыми глазами.
— Что угодно, — сглотнул я, хотя во рту все пересохло.
Я все еще не мог поверить в то, что она рядом.
— Почему ты уехал? И на этот раз скажи мне правду.
Покачав головой, я начал:
— Я же говорил...
— Вранье... Ты рассказал мне сплошную ложь, Олли. Я хочу знать настоящую причину. Хочу знать правду, думаю, я заслужила. Ты так не думаешь?
Голос ее звучал так мягко, практически безмятежно, но в нем была такая сила. Как и всегда. Она была командующим моего сердца.
—
В такой же ситуации мы были много лет назад, в этом же саду.
— Скажи мне, — прошептала она.
— Это сложно. Я уехал потому, что не хотел, чтобы ты пострадала.
— Я пострадала, потому что ты уехал. Это практически уничтожило меня. Но тот факт, что ты даже сейчас заботишься обо мне, настолько, что сказал Престону проваливать из города, говорит мне, что в твоей истории есть кое-что еще, любимый.
Любимый. Мы не назвали так друг друга с тех пор, как были подростками. Думает ли она обо мне как о своем, как и я, когда называл ее моей?
Наши взгляды столкнулись в немом вопросе.
— Да, Олли. Ты все еще единственный, кого я люблю. Так что, пожалуйста, не мог бы ты сказать мне правду? И мы сможем отпустить эту боль из сердца.
Уговаривая меня открыть все тайны, Беллами сжала мою руку. Но что она сказала бы, если бы узнала?
— А что, если это только увеличит боль, Беллами?
Она улыбнулась со слезами на глазах и покачала головой.
— Вряд ли. Ведь я знаю, что я в твоем сердце, и знаю, что ты сделал все, что мог. Вот почему я здесь с тобой сейчас... после всех этих лет.
Я вздохнул, выпустив все эмоции одним звуком, и, отвернувшись, словно трус, начал:
— Помнишь тот фестиваль, куда мы ходили в старшей школе, на котором мы встретили гадалку?
— Предсказательницу, — цинично рассмеялась она, — я знала. Всегда подозревала, что в тот день что-то случилось, потому что именно тогда ты начал отдаляться. Ты перестал обнимать меня, как раньше, будто я совершенно хрупкая. Будто ты уже меня покинул.
Я кивнул, а мои щеки окрасились краской стыда.
— Так что она тебе сказала? Это должно было быть нечто серьезное, чтобы вести себя так решительно. Что-то, заставившее тебя украсть массу времени у нас обоих.
— Сначала ее слова казались глупыми. Типичные слова гадалки по руке. Даже без оплаты услуг. — Я покачал головой. — Но потом она начала говорить о вещах слишком личных. О том, что я попаду во все учебные заведения, в которые подавал запрос. Что буду успешен во всем, чего хочу достичь. Сказала, что ты — любовь всей моей жизни и всегда ей будешь. Что станешь королевой бала и будешь произносить речь для выпускников, и что после этого сильно заболеет твоя мать, и умрет перед самым вручением дипломов. И что если я останусь с тобой, ты тоже увянешь, как роза, прямо на моих глазах. Когда слова о популярности и речи сбылись, а потом заболела и так быстро ушла из жизни твоя мама — это меня ужасно напугало. Я решил, что если даже стану злодеем, но ты выживешь, тогда это того стоит. Не важно, насколько смешно это выглядит. Вот так я стал говнюком. Я был жесток с тобой, не находился рядом, когда должен был, но делал это только для того, чтобы ты жила.