Чудовищный сговор
Шрифт:
– А я? – на глазах Веры снова появились слезы. – С одиннадцати лет с этими английскими лесбиянками мучилась. Иногда нравилось, конечно, но… Слушайте, а вдруг я тоже ненормальная?
– Я бы не сказала…
– Правда? – обрадовалась Вера. – Ну тогда я еще немножечко выпью. Вот так.
Промокнув губы салфеткой, она захрустела крекером с нашлепкой варенья сверху.
– М-м, как вкусно. Кто производитель? Турция? Хм, а все равно вкусно. Оказывается, бывает и так. Ну да ладно, хотя шотландские и вкуснее… И вот теперь, когда я узнаю,
– Был, – поправила я.
– Ну был, какая разница, – торопливо заговорила Вера, – то как, по-вашему, я должна относиться к тем высоким моральным принципам, которые мне вдалбливали в башку с самого детства? К нерушимости семейного очага? К тому, что супружеская верность – это самая высокая ценность?
– Рано или поздно нам приходится пересматривать свои убеждения. Такова жизнь. Может быть, когда вы выйдете замуж, то поймете, что ваши родители были правы, хотя сами и не следовали этим нормам.
– Замуж? – взъерепенилась Вера. – О, это было бы сущим кошмаром! Я должна связать свою жизнь с этим человеком! Впрочем, вы его видели? Ну и что скажете о моем избраннике сердца?
Не дожидаясь ответа, она смяла в ладони остатки крекера и стряхнула крошки на тарелку.
– Это же бук!
– Бук? – удивилась я.
– Ну да, так, кажется, говорят у вас в России. Бук буком.
– Может быть, дуб?
– Пусть дуб, разница невелика, – согласилась Вера. – Да, конечно, он человек не бедный. А здесь теперь это так ценят! Можно подумать, что кроме денег для людей ничего не существует!
– Для тех людей, у которых нет денег, возможно, – осторожно возразила я.
– Но он же – как человек – абсолютный ноль! Да и фамилия у него Фердыщенко! Как можно жить с такой фамилией?! – жаловалась мне Вера. – Представляете, недавно про какую-то актрису сказал, что у нее рожа, как харя Кришны. Что-что? – переспросила я его. А он и говорит: индийское такое ругательство есть. Харя Кришны и харя Рамы.
– Ну так займитесь его образованием, – предложила я. – Это так увлекательно – открывать уже взрослому человеку новые сведения о мире.
– Не хочу, – твердо сказала Вера. – Не хочу и не буду. Боже мой! Зачем меня воспитывали в Британии, если мне жить здесь? Здесь, в этом аду, который называется Россией! Кстати сказать, никогда бы не подумала, что здесь может быть такая жара!
– Обещали грозу, – вспомнила я прогноз синоптиков.
– Обещанного несколько лет ждут, – привела Вера искаженную русскую пословицу. – Да и не всегда дожидаются. Вот я, например. Ждала сказочного принца, а получаю – Корнея. Скажите мне, он похож на принца? Ну хоть капельку, самую малюсенькую малость?
– Думаю, что он сумеет создать вам условия, о которых принцесса может только мечтать, – немного подсластила я горькую пилюлю.
– О, конечно! – вздохнула Вера. – С большими деньгами тут нет никаких проблем. Но если бы вы видели, как он на меня смотрит! Как на праздничный торт! Облизывается и при этом мечтательно
Вера снова сделала попытку ухватить бутылку, но я опередила ее и убрала коньяк в шкаф – девушка успела выдуть едва ли не полбутылки.
– По какому такому закону? – развела она руками. – Вы видели такой закон? Он опубликован? Его принимал наш российский парламент?
– Может быть, еще кофе? – предложила я. – Или лимон?
– Да, было бы неплохо, – согласилась Вера и снова заговорила о своем женихе: – И Корней все время прибавляет к своим словам какое-то непонятное междометие, будто губами пришепетывает.
– Ебть, – машинально произнесла я. – Это такое слово-паразит.
– Девушку ему подавай! – продолжала распинаться Вера. – Они небось с матушкой контракт подписали, где все условия оговорены! Впрочем, деньги мне, конечно, не помешают. У меня кое-что есть на счету, несколько тысяч долларов, но после брака я рассчитываю на гораздо большую сумму. Так что хорошо, что я тогда, в Шотландии, не позволила Нэнси войти в меня фаллоимитатором.
Моя рука слегка дрогнула, и лимонад плеснул на полированную поверхность стола.
– Нэнси – это моя подруга, – пояснила Женя. – Близкая подруга. Я частенько бывала у нее в гостях во время каникул.
– Так вы жили в Шотландии безвыездно? – спросила я.
– Да. Отец приезжал раза два, а на каникулы меня домой не брали. Я ездила с Нэнси в ее фамильный замок в Эдинбурге. Очень романтично. Там такие башенки со шпилями, подъемный мост…
– По крайней мере у вас будет что вспомнить, – улыбнулась я.
– О да! Нэнси очень ко мне привязалась. Настолько, что недавно звонила, справлялась, как у меня дела. Звала, между прочим, к себе, обещала устроить английское гражданство. Заманчиво, правда? Но у меня слишком мало денег. А так – плюнула бы на все и уехала. Тем более теперь, когда я уже не смогу относиться к матери с былым уважением. Впрочем, отца я всегда любила больше. Но теперь он мертв. Его застрелили, вы в курсе?
Я не стала говорить Вере, каким образом я познакомилась с ее отцом, чтобы окончательно не развеять ее семейные иллюзии.
– Да, я слышала об этой истории. Наверное, смерть супруга была тяжелым ударом для Зои Сергеевны? – предположила я, закуривая новую сигарету.
– Я бы не сказала, – покачала головой Вера. – Родители жили не очень-то дружно. Я помню безобразные сцены, которые разыгрывались между ними после того, как нас укладывали спать. Я старалась прятать голову под подушку, но все равно слышала их крики.
Вера пододвинула к себе пачку ментоловых сигарет и, чиркнув зажигалкой, прикурила.
– Мама была отцу неровня. И он не упускал случая, чтобы не попрекнуть ее этим. Она была родом откуда-то из Подмосковья, из тех маленьких нищих городков, которые окружают богатую и равнодушную столицу.