Чудовы луга
Шрифт:
Захихикал.
Пьян он был вдребезги.
— Вставай, — сказал Вир ровным баритоном. — Поднимайся на ноги, холера тебя забери. Не дело приличному юноше обжиматься в кабаках со всякой швалью.
Кай неуверенно встал на одно колено, ощупал виски, дернул головой, откидывая длинные волосы.
У Вира у самого были такие, смоляные, рассыпающиеся на отдельные перья, только с сильной проседью.
Кай отлепил от лица мокрую прядь и облизал губы. Свет факела плясал на его рыцаре, выхватывая пятнами то худые руки, то тень под скулой,
— Вставай, Кай Вентиска — повторил Вир. — Нечего тебе тут делать. Пора спать. Пойдем.
Кай вцепился Виру в штанину, попытался встать на оба колена, его повело. Второй рукой он сцапал широкий рыцарский пояс, повис, потом шатнулся, уткнулся лицом в непотребное место и снова хихикнул, как публичная девка.
Ему было очень весело.
Вир глубоко вздохнул и вздернул того на ноги одним рывком.
Не зачем лекарке знать все это. Все равно ничего не поправишь.
— Иногда мы ссорились, — выдавил из себя Кай. — И тогда случалось… всякое. Молоко кисло. Свечи гасли. Это у меня с детства. Когда я злюсь. Или когда мне плохо. Или больно.
Он задрал голову, всмотрелся в спокойные светлые глаза. Неужели ей и впрямь не страшно? Слушает, что-то обдумывая про себя.
… - Иди вперед, я сказал! — взревел Вир, теряя последнее самообладание. — Иди, щенок, крысеныш, позор своей матери, пока я не погнал тебя пинками!
Он широко зашагал по коридору, подталкивая Кая. Тот сшибал углы, цеплялся за стены и спутника, потом, почти у самой двери их комнаты, рухнул на струганные доски и облевал порог.
Вир сцепил зубы, нагнулся и снова вздернул парня за шиворот. Другой рукой распахнул тяжелую дверь и швырнул его через всю комнату, не особенно целясь. Помедлил, переступил через пахнущую кислым лужу, заложил засов.
Кай влепился в стену и сполз около умывальника. За оконными ставнями поливал осенний дождь, холодный ветер кидал капли горстью, как горох.
Рыцарь перевел дух и привалился спиной к двери.
— Ладно, — сказал он, остывая. — Приведи себя в порядок. Завяжи штаны. Умойся. И ложись спать. Нам завтра выезжать.
Парень поднял голову и уставился на Вира сквозь спутанные пряди. Кривая ухмылка перекосила лицо.
— Ты мне не брат, не отец — чтобы указывать!
— Я твой дядя и опекун, этого довольно. Чего ты добиваешься?
Ветер налетел с удвоенной силой и затряс деревянные створки, грохая задвижкой.
— Я позор своей матери, ты сам сказал.
— Твоя мать умерла, спасая тебе жизнь.
— Ублюдок. Снежное отродье, — еще одна кривая улыбочка.
— Вины твоей в том нет. Вставай. Умывайся. Ложись спать.
Вир воспитывал мальчишку, как мог, а мог он плохо. Плохая нянька из бродяги рыцаря. Молчал почти до последнего. И только недавно, в пьяной ссоре, выложил ему всю правду.
До того Кай еще носился со своими мечтами. Выдумывал себе родителя лорда, может быть
Правда была неприглядной. Страшной.
Не стоило ее рассказывать.
Не стоило.
— Не встану! Не хочу! Не буду!
— Сейчас получишь по первое число! Ремнем по жопе! Хватит с тобой цацкаться!
— Только тронь! Пожалеешь!
— Ну все, ты меня достал! — взревел Вир, кидаясь вперед. Глаза его побелели от ярости.
Бдзынь! Щелк! Глиняный кувшин на столе разлетелся вдребезги, и на лбу рыцаря набухла алая полоса. Осколок прорвал кожу, едва не воткнувшись в глаз.
Молчание. Долгое, как ночь…
— Год назад он погиб, — Кай переглотнул, помолчал. — Это было на юге, в Альта Марее. Я остался один.
— Продолжал мыкаться по постоялым дворам?
— Да.
— И чем же ты зарабатывал?
— Гречку перебирал.
— Ты ведь куда-то едешь, — проницательно сказала Ласточка. — Упорно стремишься. Проделал такой путь, зимой, без денег, по бездорожью. Один.
Знала бы она…
— Еду. Мне надо на север. К отцу.
— Все силы бросить на починку дороги, — чеканил Мэлвир. — Все, что есть. Если солдаты не справляются, будете валить лес сами.
Он внушительно помолчал, ожидая возражений. Возражений не было.
— И запомните — еще одно упоминание о демонах и болотной нечисти закончится плохо.
Мэлвир оглядел собравшихся людей, сжал руку в кулак и резко распрямил пальцы.
— Все ясно? В королевском войске нет места суевериям. Усилить посты. Используйте собак. И никаких россказней о злых духах.
Десятники хинетов, наемники с Ока Гор и раделевские рыцари, командиры копий, мрачно внимали. Даже прибывшие из Катандераны молодые рыцари переглядывались и выглядели встревоженными.
— Сэн Соледаго, — решительно высказался сэн Эверарт, марискаль лорда Раделя. — Всем рты не позатыкаешь. Среди солдат много местных, а проводники мутят воду и…
— … сеют панику, — заключил Мэлвир тихим голосом. Он всегда понижал голос, когда злился. Что толку орать. — Проводников я буду вешать. Или вы хотите застрять в этих болотах навсегда? Я — нет. Свободны.
Приглушенные голоса, бряцанье железа — воины разошлись. Потемневшие глаза, угрюмые лица, на которых паутиной лежал страх.
Кто-то справлялся с ним лучше, кто-то — хуже. Но все они боялись.
— Болотные испарения лишают этих людей воли, — сказал Радо Тальен, королевский рыцарь, покачав головой. — А хинеты всегда были суеверны.
— Они и своих баек с Ока Гор привезли, — согласился Мэлвир.
— Местные байки ложатся на их собственные как масло на хлеб.
Мэлвир вырос в Катандеране, среди ясной, точной стройности столичного фахверка, и не мог понять, как можно страшиться леса. Болотных огней. Тумана.