Чухра
Шрифт:
– А ты, разве не специалист?
– Какой я специалист? У меня то и раньше была специальность техника зарядных установок.
– Ну, вот, техник же. Если на приют не разрешат, оформи на себя, а старших оформишь как практикантов или рабочих. Тебе небольшой доход и им приработок.
– Идея мне нравится, но надо проконсультироваться.
– Проконсультируйся.
– Ладно, допустим, я оформлю на себя, а уйдут старшие, что потом будет с нашей мастерской?
– Уйдут старшие, подтянем средних, а может кого и из младшей группы. Ты же говорил, что почти половину из них имеют не плохие результаты проверки. Появятся свободные средства, докупим другие ментопрограммы…
– Разогналась, – перебил медсестру директор, – я зачем все это затеял, только ради тебя, а ты уже на будущее планы строишь. Как бы мы не упирались, а общее оздоровление в капсуле провести тебе не сможем.
– Я уже, как-то с этим смирилась. Мне бы боли снять и хватит.
– Боли снимешь одной, парой синих капсул,
– Скажешь тоже. Пять лет не была нужна и вдруг понадобилась. Ты что задумал?
– То и задумал. Мне сколько уже лет, а ни детей, ни жены, никого на свете нет. А твоя идея с усыновлением, мне понравилась. Если все сложится, малец еще не совсем взрослый, привыкнет к нам… – Он с ожиданием посмотрел на медсестру, но не дождался от нее никакой реакции и закончил. – Ты подумай над этим, может у нас что-то и сложится.
Медсестра опустила взгляд к низу и замерла в напряжении. Она сразу поняла, куда клонит директор, но никак не ожидала от него такого поворота. В принципе, мужик он не плохой. Пусть немного нелюдимый, хмурый, да и она, не первая красавица. Так-то она не против, сойтись с ним, но если бы он предложил ей лично, жить вместе, она бы и не раздумывала долга, а так он позарился на ее подростка. Пусть пока не ее, но она была твердо уверенна, что добьется для себя усыновления. Хотя, если подумать, то с помощью директора, усыновление может пройти гораздо легче и быстрее.
Молчание обоих затянулось, и первым не выдержал директор.
– Ты это, не спеши с ответом, подумай. Я не тороплю.
– А если не получится с усыновлением? – тихо спросила она.
– Тогда будем жить вместе и попробуем еще раз, через несколько сезонов.
Медсестра подняла взгляд на директора, несмело улыбнулась и просто кивнула головой. Он, конечно, старше ее, наверное, раза в два, но она уже и не надеялась найти себе пару, а о собственных детях, вообще перестала мечтать. Тем более болезнь в последние несколько лет, ее здорово подкосила. Она сопротивлялась болезни, как могла, но ее средств, хватало только на купирование болезни, а никак не на ее излечение. Чтобы вылечится, ей бы понадобилось пятнадцать, а то и двадцать синих капсул и то не факт, что болезнь отступит полностью. Хорошо бы использовать зеленые капсулы, но это из разряда мечтаний.
Медсестра вздохнула и тихо произнесла.
– Ты должен знать, моя болезнь прогрессирует.
– Я знаю. Видел твою последнюю карту, после общего обследования сотрудников.
Прошло еще пару дней и медсестра увидела сдвиги в выздоровлении подростка. Он впервые открыл глаза и смотрел несколько минут на нее. Она успела его напоить и собралась накормить, но когда прибежала к подростку с приготовленным для него питательным раствором, он уже спал. Она не стала его будить и тяжело вздохнув, опустилась на край лежака.
В изоляторе не было кроватей. Здесь стояло два жестких лежака и специальный стол для техдоктора. Там, в общей палате, стояло шесть кроватей по штату, но никогда, они все одновременно, не были заняты больными. Да и лечить заболевших в ее ведомстве было почти не чем, а для заболевших по настоящему, она за свои деньги покупала лекарства. Персоналу приюта об этом было известно, и некоторые помогали ей как могли. Конечно, для приобретения синих и красных капсул для найденыша, у нее бы не хватило средств и если бы не директор…
При воспоминании о директоре, медсестра вздохнула и не смело улыбнулась. Она сделала найденышу уже две красных и две синих инъекции, сегодня можно было бы сделать последнюю, но она решила, что сделает ее чуть позже. Прогресс в лечении подростка виден был сразу. По сравнению с тем, когда его привезли и сейчас, это было как небо и земля. Сейчас, у него даже цвет кожи изменился и вместо синюшно-бледного, даже руки, приобрели чуть смуглый оттенок.
Подросток спал, а она продолжала сидеть рядом, держа в руке емкость с питательным раствором и не решалась потревожить его. Не сказать, что у подростка было миловидное лицо. Скорее угловатое, с резкими, выделяющимися скулами и впалыми щеками. Подбородок для его лет широкий и со шрамом на левой стороне. Этот шрам тоненькой ниточкой шел от губы и заходил под подбородок. По-хорошему, его можно было бы убрать, но кто этим будет заниматься в развалинах. Нос прямой с небольшими крылышками ноздрей, глаза большие, впрочем, как и ресницы. Губы слегка тонкие и сжатые, сам рот немного великоват и все лицо подростка напоминало отчасти земноводную квакшу. Медсестра усмехнулась своим мыслям и подумала, что при соответствующем питании, лицо у него изменится. Да и взросление, может внести свои коррективы. Пусть в их приюте питание не самое лучшее, но никто из воспитанников не голодает.
И вообще, как можно голодать, если у них планета аграрная, а вся их колония строится на остатках бывшей развитой цивилизации планеты.
Откуда на этой планете взялись колонисты, ее знаний по этому вопросу не хватает. Взялись и все тут.
Как утверждается по официальным данным, прежняя развитая структура планеты была разрушена напавшими на планету. Кто нападал и зачем напал, а так же, когда это было, до колонистов не доводят. Да по большому счету, именно медсестре, это было безразлично. Ей хватало своих забот и задумываться о том, кто или что было, да еще до ее появления на планете, ей не хотелось и совершенно не интересовало. Кто-то, когда-то жил. Очень хорошо. Теперь их называют Прежние и теперь, на этой планете живет она и совсем небольшой круг ее знакомых. Как ни странно, но у большинства живущих на планете нет родных и близких. Со слов ее матери, их привезли на эту планету с другой планеты. Кто привез, она не знала, как и ее мать не знала. Привезли и высадили. На ней уже в то время жили люди и большинство поселков…, да что там говорить, все нормальные города на планете, были разрушены и на их мете имелись настоящие развалины, руины прежних построек. Никто из ныне живущих, в них не жили, но находились желающие покопаться в этих самых руинах и иногда находили в них достаточно полезные вещи. К примеру взять цветные капсулы, которые использовались не глядя на их просроченность. Правда с этими капсулами была небольшая трудность. Они могли использоваться только со специальным инъектором, который остался от Прежних. Эти капсулы были достаточно распространенным товаром, но с небольшой оговоркой. Их действительно можно было купить, на так называемом черном рынке, где выкладывают на продажу находки местные искатели и стоили они достаточно дорого. Вот только по местным законам, любые находки от Прежних, должны сдаваться правительству колонии, а все, что продается на черном рынке, это как бы незаконно. Но и это, мало интересовало медсестру. Для нее было главным, что некоторые препараты от Прежних, можно было купить и использовать. Местная промышленность тоже выпускает некоторые лечебные препараты, но они были не на столько действенные как у Прежних. Вот как раз, препараты местного производства, она имеет возможность покупать и при необходимости, применять к заболевшим воспитанникам их приюта.
Сказать, что их приют не снабжают вообще ни чем из лекарственных форм, этого сказать нельзя. Она всегда над централизованными поставками в медицинскую часть приюта смеялась. "Присылают либо слабительное, либо от запора, вот чем хочешь, тем и лечись". Приблизительно так было на самом деле. Присылали препараты близкие к сроку использования и порою, достаточно хорошие и дорогие, а порою, сбрасывали ей в приют всякий настоящий хлам. К примеру. Зачем ей надо двенадцать ящиков простого сорбента для восстановления пищеварения. Она бы еще могла понять, если бы ей прислали сотню…, ну две сотни упаковок…, но двенадцать ящиков, по тысячи упаковок в каждом… Она как-то предложила директору продать их на черном рынке и купить нужное им. Так он вызвал ее в свой кабинет и немного в грубой форме объяснил, что все, поступающее в приют, подлежит строгой отчетности. И просто так, он ничего, не может ни продать, ни потерять. После того разговора, она сама составляет заявки на получение медикаментов и сама их получает. Правда не в том ассортименте и количестве, но теперь, ее склад не забит всевозможными коробками и пакетами.
В общем, жизнь колонистов на планете была не такой уж и плохой. Конечно, не все было гладко, но медсестра старалась не замечать или просто закрывать глаза на дела, не касающиеся ее лично и приюта. Например, взять, появление в развалинах большого количества детей. Их периодически отлавливают секроты, местные образования правопорядка, и передают в приюты. Но откуда они берутся, если правительство колонии, строго следит за рождаемостью и обязательно от полностью здоровых людей, медсестра терялась в догадках. Поговаривают, что их привозят с других планет и просто выпускают в близи поселков и города, но в это как-то с трудом верилось. Некоторые утверждают, что детей производят в тайных лабораториях, оставшихся от Прежних и после определенного времени, опять же, выпускают около поселков. Оба варианта слухов имеют право на существование, но конкретно никто ничего не знает. Вот по этому, и существуют приюты, в которых подростков поддерживают, обучают, дают время на взросление и вступления в общественную жизнь колонистов. Правда в их приюте, медсестра затруднялась сказать, чему учат подростков. С одной стороны она не интересовалась этим процессом, а с другой сторону, ее не привлекали к обучению. Конечно, в приюте проводились какие-то занятия и даже более старшие подростки, работали на общественных работах в поселке, чем повышали свой общественный статус значимости, но большее время, они были предоставлены сами себе, как считала медсестра. Они образовывали свои группы, группировки и зарабатывали общественный опыт, набивая собственные шишки. Не редко бывало, что из приюта, подростки, уже достигшие определенного возраста, направлялись не на общественные, полезные для поселка работы, а на принудительные. Насколько было известно медсестре, в колонии не существовало тюрем или чего-то подобного. Но провинившихся людей, которые не желают соблюдать общепринятые правила поведения и нормы морали, всегда принуждали к этому, а самых тупых, просто уничтожали или изгоняли из поселков. Бывали случае, что такие изгнанные, сбивались в банды и нападали на поселки или отдельные фермы, но их быстро вычисляли, ловили и второго шанса на исправление не давали.