Чума Атлантиды
Шрифт:
– Спасибо, сэр, – тяжело дыша, выговорил пилот.
Дориан мгновение помедлил, потом встал, сходил за его шлемом и вернулся.
– Надень. Пойдем сквозь огонь.
Слоун собрался с духом, чтобы снова вынести боль, и взвалил раненого на плечо. Рана в боку неистовствовала, вгрызаясь в него, пронзая насквозь. Казалось, его вот-вот разорвет на части.
Подбежав к краю пламени, Дориан набрал полную грудь воздуха и нырнул в огонь. На этот раз он двигался гораздо медленнее, зато вкладывал в каждый шаг всю энергию до последней унции.
Наконец выбравшись из огня, он сбросил
Дориан задыхался, от боли его буквально выворачивало наизнанку. Муки стали невыносимыми. Он даже не мог определить, где болит. Уголком глаза заметил пистолет, магазины и телефон рядом. Можно прервать мучения пилота, если удастся дотянуться… Дориан попытался встать, но боль и изнеможение навалились на него тяжким гнетом, приковав к земле и вынудив лежать спокойно.
Пилот подполз к Слоуну и принялся что-то делать. Дориан хотел спихнуть его, но пилот упирался. Ноги прошила новая волна боли. Этот человек пытает его. Дориан начал лягаться, но противник навалился на ноги всем телом. Боль взмыла цунами, накрывая его с головой. Образ леса померк.
Когда Дориан очнулся, было еще темно, но пожар на месте крушения вертолетов уже угас, оставив после себя лишь дымящееся пепелище. И боль. Но способность двигаться к нему вернулась. Рядом спал пилот.
Дориан сел, корчась от боли при каждом движении. Обожженные ноги превратились в омерзительное кровавое месиво. Расшнурованные, расплавленные ботинки валялись рядом. Подошвы стали совсем гладкими в тех местах, где резина расплавилась, стекая ему на ноги. Пилот снял с него ботинки, чем, скорее всего, спас Дориану ступни. Долго ли остывает расплавленная резина? Если бы ботинки остались на нем, Слоуну вряд ли довелось бы снова стоять на своих двоих.
Рядом с обугленными ботинками Дориана стояли совершенно целые, неповрежденные сапоги.
Слоун снова поглядел на храпящего пилота. Тот оказался бос. Дориан приложил подошвы его ботинок к своим стопам. Несколько маловаты, но сойдут. Смотря насколько далеко придется идти. Как раз это и предстояло выяснить.
Он подполз ближе к своему пистолету и спутниковому телефону. Снова поглядел на пилота, обдумывая следующий ход. Края рваной раны на ноге пилота побурели, выказывая явные признаки инфекции.
Дориан набрал номер.
– ЦОУ [4] флота.
4
ЦОУ – центр оперативного управления.
– Это Слоун.
– Сэр, мы…
– Молчать! Дайте капитана Уильямса.
– Генерал…
– Капитан, какого черта я застрял в лесу, в тылу у врага?
– Сэр, мы посылали две спасательные миссии. Обе сбили. Вы находитесь глубоко в их секторе обстрела.
– Я не желаю слушать, сколько раз вы облажались, капитан. Перешлите на мой телефон топографическую карту с указанием их радиуса обстрела.
– Есть, сэр. Мы думали, Сеута могла отправить наземные патрули к вашему местопребыванию…
Дориан отложил телефон, изучая карту и игнорируя капитана. Из нынешнего местоположения можно было добраться до ближайшей точки рандеву за пределами радиуса обстрела Сеуты часа за три. Дориан поглядел на свои обожженные ноги. Скорее уж часа за четыре. Путь будет нелегким, но он справится.
Пилот снова всхрапнул, чем привлек внимание Дориана. Он с досадой поглядел вниз. Что же делать? Пистолет и магазины маячили рядом, молча предлагая решение.
Мысленно взвешивая альтернативы, Слоун отвел взгляд. Каждый рассмотренный вариант наталкивался на одну и ту же простую мысль, холодную и окончательную: «Не будь дураком. Ты же знаешь, что это надо сделать». И впервые в жизни Дориан мог наделить этот голос лицом – Арес. Впервые в жизни он чувствовал свои собственные, истинные мысли, мысли человека, которым он был до первой вспышки, до того, как отец поместил его в трубу. Этот момент стал микрокосмом всех когда-либо принятых им решений – схваткой между его эмоциональной, человеческой натурой и этим жестоким, холодным голосом. Арес. Он всегда был движущей силой, таившейся на втором плане, невидимой, постоянно понукающей Дориана, формирующей его мысли. Слоун никогда в полной мере не осознавал, какая схватка идет в нем самом, вплоть до этого момента. Арес снова крикнул: «Не будь слабаком! Ты особенный. Ты должен выжить. Весь твой биологический вид зависит от тебя. Он – всего лишь один из солдат, сложивших голову за свое дело. Не позволяй его жертве омрачить твое суждение».
Дориан поднес телефон к губам.
– Капитан, я только что переслал вам координаты.
Посмотрел на пилота, потом на свои обожженные ноги – ноги, на которых он еще был способен ходить.
– Сэр?
Мысли Дориана мотало туда-сюда, будто утлую лодчонку в бурном море. Теперь голос звучал твердо. «Этот мир построен не для слабых. Дориан, ты разыгрываешь величайшую шахматную партию в истории. Не рискуй королем ради спасения пешки».
– Я здесь, – сообщил Слоун. – Я буду на точке эвакуации через…
«Не…»
– …восемь часов. Имейте в виду, со мной еще один выживший. Если нас не окажется по указанным координатам, прикажите спасательной команде углубиться в лес и искать нас по азимуту сорок семь градусов.
В тот же миг голос исчез, замолк. Мысли Дориана стали его собственными. Он обрел свободу. Он стал… другим или просто человеком, которым должен был стать с самого начала? Голос в трубке прервал эти размышления.
– Вас понял, генерал. Бог в помощь.
– Капитан!
– Сэр?
– В моей каюте девушка, – произнес Дориан.
– Да, сэр. Она здесь…
– Скажите ей… что я в порядке.
– Есть, сэр, прослежу…
Дориан дал отбой.
И снова повалился на землю. Он вдруг почувствовал, что голоден. Необходимо было поесть; ему потребуется вся его сила, особенно учитывая дополнительный вес, который предстоит тащить. Придется заняться охотой.
Вдали послышался басовитый рокот. Гром? Нет. Топот копыт лошадей, несущихся сквозь лес.