Чума Атлантиды
Шрифт:
Доктор Чанг энергично закивал.
– Это соответствует предположению Иммари, что ген Атлантиды был введен семьдесят тысяч лет назад и что он вызвал изменения в мозговых связях – катаклизм, поставивший человеческий род в сторону от прочих гомининов.
– Цянь также сказал мне, что на самом деле Иммари – это группа раскольников из числа Иммару, фракция монахов, отделившаяся тысячи лет назад. Иммари надоели аллегории и миф. Они хотели искать ответы в науке и археологии, – сообщила Кейт.
– Может, и так, но никаких комментариев я дать не могу, – поведал доктор Чанг. – Я не поднимался по служебной лестнице
Кейт поразмыслила над вопросом.
– Я знаю, что Мартин что-то искал. Он сказал мне: «Я думал, они здесь, в Южной Испании, но я заблуждался». Может, он пытался проследить историю Иммару и протоиндоевропейцев, чтобы найти предмет… Может, он у них, – тут ей в голову пришла другая мысль. – У Иммару есть кое-что – ковчег. Второй потоп, изображенный на гобелене, изображал наводнение. В нем бог возвращается и велит людям смириться и двигаться в глубь суши, но многие отказались, проигнорировав предупреждения. Однако Иммару блюли веру. Они вняли предупреждению и отнесли большой ковчег в горы.
– Что было внутри? – спросил Дэвид.
– Я не знаю…
– И не спросила?
– Цянь не знал.
– Ну… как он выглядел?
– Большой простой ящик, который они несли на шестах.
– А что было на остальной части гобелена? – Дэвид надеялся, что это прольет немного света на шифр Мартина. Первые два изображения подтвердили догадку Вэйла. Он приблизился к тому, чтобы разгадать сообщение.
– Третьим потопом был кровавый. Глобальный апокалипсис. Четвертым – потоп света. Наше спасение. Цянь сказал, что эти события еще не произошли.
– Ты думаешь, чума и есть кровавый потоп? – спросил Дэвид.
– Полагаю, да.
– Ты говорила Мартину о гобелене?
– Да.
Дэвид кивнул.
– Гобелен – это хронология. Она ведет летопись главных поворотных пунктов в человеческой истории. Я считаю, что шифр – тоже летопись, временная шкала, которую Мартин создавал, чтобы расшифровать гобелен и выявить специфические события прошлого – события, играющие ключевую роль в поисках лекарства от чумы.
– Любопытно, – пробормотала Кейт.
– Браво! – похвалил Янус.
– Поддерживаю, – подхватил Чанг.
Дэвид откинулся на спинку кресла. Именно такова была цель Мартина, теперь он в этом не сомневался. Неразгаданной осталась другая тайна: кто убил его и почему? Это сделал кто-то из людей на судне. Не один ли из ученых – ради исследований Мартина?
Топот по тонкому ковру прервал его раздумья, и, обернувшись, Дэвид увидел Шоу, влетевшего в комнату.
– Мы готовы. Надо принять решение… – Он окинул комнату взглядом, впервые обратив внимание на присутствующих. – Что за чертовщина? Долбаная чайная церемония?
– Мы обсуждаем записи Мартина, – Кейт указала на листок на кофейном столике.
Шоу схватил его.
Бросившись следом, Дэвид выхватил листок из рук Шоу.
– Не надо. Ты его испачкаешь.
И положил страничку обратно на столик. Выражение лица Кейт говорило: «Трудно вести дела с варварами, не так ли?»
– Вы что, издеваетесь?! – вспылил Шоу. – Мы посреди…
Дэвид медленно повернул голову к нему, готовясь к схватке, но тут его внимание привлекло призрачное мерцание на горизонте. Мгновение он вглядывался, потом встал и подошел к окну. Да, огни в ночи. Судно. Даже два. И идут прямым курсом сюда.
Глава 64
От Тибета до Тель-Авива
Сбросив тяжелый рюкзак, Мило подошел к краю скального уступа. Девственно зеленое плоскогорье в Западном Тибете раскинулось до горизонта, где другой горный кряж вознесся навстречу заходящему солнцу. Безмятежный живописный пейзаж напомнил ему монастырь. В памяти тут же всплыли картины и события, пережитые там. Иного дома он и не знал. Он стоял на другом скальном уступе, глядя, как внизу деревянные здания пылают, рушатся и катятся под гору, оставляя после себя лишь обугленные подпалины на поверхности скал…
Мило прогнал эту сцену из головы, отказываясь думать о ней. В памяти эхом прозвучали слова Цяня: «Разум, обитающий в прошлом, строит темницу, исхода из которой нет. Управляй своим разумом, или он будет управлять тобой, и ты никогда не пробьешься сквозь стены, которые он возводит».
Очистив сознание, Мило вернулся к рюкзаку. Он разобьет лагерь здесь, чтобы снова тронуться в путь, едва забрезжит рассвет, как делал день за днем до этого. Достал палатку, а затем ловушки для животных и карту, с которой сверялся каждый вечер. Он думал, что находится где-то близ области Кашмир в Северной Индии или Пакистане, а может, где-то на востоке Афганистана, но в действительности не представлял, где находится, и не видел ни одной живой души, так что и спросить было не у кого. Цянь оказался прав: «Ты пройдешь долгий и одинокий путь. Но у тебя будет все, в чем ты нуждаешься».
На каждый из вопросов Мило Цянь быстро находил ответ. Пища? «Твари лесные будут единственными твоими спутниками, они же тебя и пропитают». Углубившись в лес, как и во все прежние вечера, Мило принялся расставлять силки. По пути он подкреплялся орехами и ягодами. Обычно он потреблял достаточно, чтобы поддержать энергию до богатого животным белком завтрака.
Когда силки были заряжены, он поставил палатку, расстелил одеяло, сел и сосредоточился на дыхании, ища внутренний покой. Мало-помалу тот пришел, и воспоминания и мысли покинули сознание. Мило смутно осознавал, что солнце закатилось за дальний хребет, накинув на гору завесы тьмы.
Вдали послышался щелчок одной из расставленных им ловушек. Завтрак теперь обеспечен, уж это наверняка.
Мило забрался в палатку, где в углу ожидали два последних предмета, которые дал ему Цянь. Две книги. Первая была озаглавлена «Гимны умирающего», но, к изумлению Мило, внутри не оказалось никаких песен, только три незатейливых рассказа.
Первый повествовал об отце, пожертвовавшем собой ради спасения дочери. Второй – о мужчине и женщине, которые странствовали через бескрайнюю пустыню, чтобы отыскать сокровище, оставленное им предком и воплощавшее единственную надежду на исцеление своего умирающего народа. В последней части был рассказ о незнатном человеке, сразившем великана и ставшем царем, но отрекшемся от власти, дабы вернуть ее народу.