Чумная экспедиция (Сыск во время чумы)
Шрифт:
Федька покидал на «голубчиков» рогожи и сел на облучок.
– Вон тот домишко мне не нравится, - сказал он.
– Он мне и третьего дня не нравился.
– Крестом не помечен, - возразил Демка.
– Мало ли что не помечен. Есть такие смуряки охловатые, что больных прячут, не выдают.
– А поди знай, не умнее ли больного спрятать, - задумчиво сказал Тимофей.
– Сказывали, в бараках не больно глядят, жив человек или помер. Впал в беспамятство - выходит, не жилец, и тут же его хоронить тащат.
– Когда
– А я знаю, кто тебе такое сказал. Это ты, когда бараки отбивали, наслушался. Потому народ и поднялся, что врачам-немцам веры нет - живьем-де в землю зарывают.
– Вот за бараки нас уж точно должны были бы простить, - заявил Тимофей.
– Мы ведь их от фабричных защищали, не дали врачей загубить.
– Эх… - только и ответил на это Федька.
– И фабричных жалко…
– И докторов жалко… - в тон ему добавил Демка.
– Докторов государыня кормит-поит, а фабричным уж пришло с голоду помирать, - возразил Федька.
– Как заводы закрыли. На кирпичных сколько народу-то!
– То-то ты их жалеть вздумал…
– А ты, что ль, не пожалел?
– Ладно, будет, - пресек ленивый спор Тимофей, как старший на фуре.
– Фабричные о себе позаботятся. В выморочных домах много чего остается - и мука, и крупы. В подвалах - соленья всякие, опять же - огороды, морковка, репа… Коли не слоняться по городу с кольями, а тихонько по огородам шарить - и то продержаться можно. Черт ли их гнал бараки крушить…
Подозрительный домишко оказался просто-напросто заперт - видать, хозяева успели вовремя удрать из Москвы. В соседнем нашли помирающего деда. Дед хрипел - просил воды.
Для такой надобности у мортусов лежали на фуре обгорелые палки и имелся деревянный ковш. Его привязали к палке, добыли в колодце воды и сунули в окно.
– Подождать, что ли?
– преспокойно спросил Демка.
– Он еще в себе. Вот как впадет в беспамятство - значит, уже одной ногой в могиле, - возразил Тимофей.
– А помнишь ту тетку в Сыромятнической? До последней минуты в себе была. Раз на раз не приходится, - сказал Демка.
Решили обследовать близлежащие дома - и там обрели довольно «голубчиков», чтобы, забыв про обреченного деда, нагрузить их на фуру и везти на кладбище.
Чумные кладбища были при тех же монастырях, где чумные больницы и бараки - при Донском, Симоновском и Даниловском. Ближе прочих был Симоновский - и то ехать да ехать.
Мортусы и поехали. Дорога доставляла удовольствие - с утра было прохладно, однако день разгулялся, оказался солнечным, хотя и ветреным. Не все деревья разом принялись желтеть и терять листву, иные так и стояли зелеными. И коли поглядеть на такое дерево и на небо, то можно было даже вообразить, что лето длится, а зимы не будет вовсе.
Впрочем, для этого мортусам не требовалось большого воображения - они знали, что вряд ли доживут до зимы.
Избавившись от «голубчиков», они получили приказание ехать к некому дому на Маросейке, про который стало известно: там люди, не намалевав на воротак красного креста, прятались со своими больными до последнего, пока все не перемерли, и только неразумное малое дитя, выбравшись, рассказало про беду.
Приехали - оказалось, что то же приказание до них получила иная фура, дом стоял пуст, ворота нараспашку.
Тогда вспомнили, что не грех бы и перекусить.
Кормежка у них была налажена там же, где жили - а жили в нарочно для того кое-как построенных домах, без печей, одни стены и крыша. Очевидно, строитель полагал, что до зимы чума сама собой сгинет, и немногих уцелевших мортусов можно будет возвращать в тюрьмы.
Они избегали ездить главными московскими улицами, однако на сей раз предпочли прямую дорогу - через Варварскую площадь. За Варварскими воротами следовало сворачивать направо.
И площадь, и пространство у ворот были пустынны, коли не считать неизбежных нищих.
Там-то Демка и увидел занятную парочку - долговязого парня в синем кафтане, который был ему короток - лишь чуть длиннее камзола, и плотного коренастого мужчину в коричневом кафтане, который, наоборот, был длиннее положенного.
– Федя, глянь-ка!
– сказал он, - Сдается мне, я эти два рыла уже где-то встречал. Особливо того, долговязого… Тимоша, ну-ка, стегни лошадок, нагоним…
Фура нагнала и обогнала двух пешеходов. Сомнений не было - мортусы повстречали ночного драчуна с его юным товарищем.
– Знакомый вертопрах, - согласился, обернувшись и сквозь прорези колпака вглядевшись в лицо, Тимофей.
– Только ночью-то на нем мундирчик был. А вон тот, выходит, твой приятель, Федя… талыгайко…
– Шли б такие приятели к монаху на хрен, - пожелал Федька.
– И чего шатаются? Заразу подцепить норовят?
– Нам с тобой барских затей не понять, - успокоил его Тимофей.
Варварские ворота Архаров и Левушка увидели издали.
– Так вон там, что ли, образ висел?
– спросил, указуя перстом вверх, Левушка.
– Так он, поди, по сей день там висит. Кабы убрали - Сидоров бы сказал. А народу, гляжу, не густо, - отвечал Архаров.
Перед ними была широкая и высокая арка ворот, слева от которых торчала приземистая безверхая башня. Над аркой, в нише, и впрямь виднелось что-то вроде образа и даже стояла прислоненная лестница.
– Ги-ись!
– негромкий этот оклик заставил их обернуться и быстренько уступить дорогу фуре мортусов.