Чумная
Шрифт:
— Цзинь. — Звенит металл.
«Ну всё, похоже конец, прости дурака, Славиэль…» — Думаю обречённо, пока противник давит сверху на меня.
Ещё секунда — его помощники опомнятся, воткнут мне в брюхо какое ни будь железо. Но нет, мы боремся. Собираюсь с силами и отбрасываю тёмного телекинезом. Вскакиваю, кидаю ещё летящему тёмному кинжал. Обратно вернуть не успеваю, снова нападают. В этот раз двое, отбиваюсь мечом, резко отпрыгиваю назад и выхватив лук, пускаю две стрелы — им этого достаточно. Не успеваю опомниться, сзади кто-то протыкает плечо.
— Аа-а-а. — Кричу, резко разворачиваюсь,
Левая рука безвольно обвисает, лук падет на землю. Притягиваю упавший меч телекинезом и протыкаю очередного врага в шею, которая не защищена ничем. Оглядываюсь и успеваю поставить блок следующему тёмному.
— Цзинь-цзинь-цзинь.
Слышу звук металла как будто через вату, голова кружится, вижу, как к противнику сзади спешит подмога. Падаю на спину, закрываюсь от очередного удара и жду последнего, добивающего. Но его не происходит. Вижу только как из груди противника торчит чёрный клинок, такой же как мой второй, на поясе. Вот и всё, вот и сестра той девушки пришла, а по совместительству — моя смерть. Откидываю голову назад, чувствую, как к горлу приставили металл, и слышу женский голос, на общем:
— Кто это?
— Не знаю, мать, но она забрала немало жизней Аун'Аеров. — Это совсем молодой голос.
— Интересно, это ведь лесная эльфа. — Опять женский голос. — Что же теперь с ней делать?
— У неё меч этих выродков, и ключ! — Вскрикивает ещё какой-то мужчина, грубо срывая с меня медальон.
— Хм, интересно, сука Хилрая не отдала бы свою оружие никому, значит это трофей. — Задумчиво говорит женщина: — Я её забираю, нужно будет хорошенько расспросить эту девочку.
— Ты не можешь, у нас договор, никто из находящихся здесь не должен остаться в живых! — Кричит мужчина.
— Договоры, обязательства, как это всё скучно…сын — убейте их всех. — Говорит насмешливо женщина, склоняясь надо мной, поднимая над землёй. — И позовите кто ни будь целителя.
Успеваю услышать неприятный чавкающий звук, и вскрик мужчины. А потом другие такие же. А ещё — лицо красивой женщины, которая несёт меня куда то, и теряю наконец сознание.
Глава 19
(тут будет эротика, во всяком случае я попытался, поэтому впечатлительным и ненавистникам женской однополой любви — не читать/ в этой книге это первый и последний раз…скорее всего)
В себя приходить неожиданно тяжело. Во всём теле слабость, даже веки налились каким-то свинцом, и не хотят открываться. Слышу близкие голоса время от времени, но соображаю очень медленно, кажется меня одевают во что-то и накрывают одеялом. Понимаю, что говорят не на общем, очень жаль. Наконец получается открыть один глаз, потом второй.
Всё как будто через плохие очки, очень мутно. Но я уже понимаю — лежу в какой-то комнате, вокруг полумрак. Свет приятный, мягкий, жёлтый. Как будто от свечей или специальных магических светильников.
Пытаюсь сообразить на чём я лежу — что-то мягкое, а накрыт я одеялом. Лёгким и мне не жарко. Пытаюсь поднять руки — не получается. Сдвигаю ладони на живот, так почему-то спокойнее.
На мне какая-то рубашка — из очень приятной ткани.
«Мне продырявили плечо!» — Приходит внезапная мысль.
Но нет, боли не чувствую. Руки хоть и слабо, но повинуются. Пытаюсь почувствовать магию в себе — нет, не получается. Вернее — я пустой, совсем, что-то постоянно вытягивает из меня силу. Всё-таки я похоже в плену, и те, кто это сделал — не хотят рисковать. Радует, что не в каменном подвале на цепи. Хотя ещё непонятно — может подвал лучше?
— Проснулась? — Спрашивает знакомый женский голос.
Точно — красивая женщина, взяла меня с лёгкостью на руки, и унесла. Она не выглядела опасной, но я помню её команду и неприятные чавкающие звуки, вскрики тех, кого предали. Я читал — для дроу это норма. Но меня пока не мучали, и даже вылечили, так что возможно пока не убьют. Пока.
— П-п-п… — Пытаюсь сказать я.
— Сейчас. — Отвечает женщина, и чувствую, как к губам прислоняется ложечка с водой.
Она поит меня осторожно, медленно, как ребёнка. Вспоминаю как она отдавала команды, называла кого-то сыном — ей уж явно побольше чем мне, может даже больше, чем Славиэль.
— Сейчас станет полегче. — Говорит тихо женщина.
Зрение наконец проясняется, я даже могу покрутить головой. Лежу в огромной кровати, накрытый красным одеялом, на чёрной простыне с серыми подушками под головой. Стены завешаны какими-то чёрными шторами, лишь одна, дальняя с дверью ничем не украшена — просто чёрная каменная поверхность, в которую врезана деревянная дверь.
Пытаюсь снять с себя одеяло, получается отчасти. Женщина приходит на помощь, и стягивает его. Я могу её наконец рассмотреть — длинные белые волосы, сейчас распущены, зелёные яркие глаза, красивое до невозможности лицо и идеальная фигура. Одета она сейчас в обтягивающий халатик до колен. Как только сняла с меня одеяло — уходит в кресло напротив кровати, берёт со столика бокал из чёрного стекал, делает глоток. Я молчу.
— Я жду. — Говорит, поставив бокал обратно.
Осматриваю наконец себя — на мне ночная рубашка из непонятного материала, какие-то женские трусики на завязках с двух сторон, а самое главное — на запястьях, и шее чёрные ленты из того же бархатного материала. Всё это могу рассмотреть в зеркале, которое располагается на весь потолок. Ещё раз щупаю материал, очень уж приятно.
— Паучий шёлк, и это последний вопрос, на который я тебе ответила, пока ты мне не рассказала, как и зачем оказалась тут. — Она снова делает глоток.
— Случайно, мимо проходили. — Отвечаю шёпотом.
Женщина хмурится, меня снова придавливает к кровати, на ногах оказывается тоже есть ленточки, и я их сейчас ощущаю. Издаю тихий стон — становится тяжело дышать.
— Ты врёшь, и, если опять будет тоже самое — с тобой будет говорить палач. — Бросает она недовольно.
Вот тут я понимаю — подчинённые у этой мадам явно такого голоса стараются избегать. А то раз по горлу — и в канаву. Как граф на днях с грабителями. У неё всё просто, судя по всему. Пытаюсь выкрутится, и когда становится легче, говорю: