Чушь собачья (сборник)
Шрифт:
Потом я отвезла Виктора домой и, так как час был уже поздний, забрала его машину, пообещав утром за ним заехать. Расставшись с Виктором, я отправилась домой, заранее нервничая. Испытав такое сильное возбуждение, я не надеялась заснуть в эту ночь, и это меня злило. Ненавижу коротать ночи в одиночестве. В такие минуты я обычно проявляю слабину и начинаю думать о некоем близком человеке, который всегда рядом, о верном и надежном мужчине… Но где они, эти мужчины?
Однако мои опасения оказались напрасными. Наверное, на этот раз потрясение оказалось чрезмерным, и нервная система исчерпала все свои ресурсы к тому моменту, как я вошла в дверь своей квартиры. Сон сморил меня, едва я опустилась в кресло, чтобы снять туфли. Так я и отключилась – в одной туфле.
Проснулась я тоже внезапно, когда на улице уже вовсю светило солнце и трещали воробьи. Очень долго я не могла понять, где я, который час и вообще на каком я свете. Однако боль в голове заставила меня все вспомнить. Я посмотрела на часы и начала лихорадочно собираться.
Контрастный душ, чашка крепкого кофе и новое платье сделали из меня человека. Голова болела, но я решила не обращать на нее внимания. Впереди было море дел, а мне нужно было еще заехать за Виктором.
Оказалось, он тоже спал всю ночь как убитый. Мне показалось, что с утра он выглядит значительно лучше. Пожалуй, у него даже был несколько легкомысленный вид – голову свою он разбинтовал, а зашитую рану и выстриженный затылок прикрыл бейсболкой, козырек которой торчал почти вертикально и придавал лицу какое-то бесшабашное выражение. С руками было похуже, но Виктор в основном прятал их в карманы.
В редакции нас уже ждали. От нетерпения Кряжимский мерил шагами помещение, поминутно глядя на часы. При нашем появлении он буквально бросился навстречу, словно ожидая, что в любую секунду мы опять можем исчезнуть.
– Я уж не знал, что и думать! – вскричал он и тут же поправился: – Мы не знали. Боялись самого худшего!
– А я не боялась, – неожиданно встряла Марина. – Ольга из любого положения найдет выход. А уж с Виктором-то…
В другое время я бы, возможно, вознеслась от такой характеристики, но ощущение западни было еще слишком свежим, и я склонялась к мысли, что выход мы с Виктором нашли на этот раз не столько благодаря нашим способностям, сколько чуду. Впрочем, я не стала развеивать Маринкиных иллюзий и попросила ее приготовить кофе.
– И попрошу всех в кабинет! – добавила я. – Нужно обсудить сложившуюся ситуацию и дальнейший план действий.
Мой рассказ о приключениях накануне произвел на Кряжимского удручающее впечатление. Он то и дело неодобрительно покачивал головой и укоризненно поджимал губы. Когда же выяснилось происхождение спортивной шапочки на голове Виктора, стало дурно Марине, и мы некоторое время приводили ее в чувство. Конец истории, таким образом, оказался немного скомканным, но главное Сергей Иванович уяснил.
– М-да, картина печальная, – заключил он. – И серьезная. Что вы сами-то по поводу всего этого думаете, Ольга Юрьевна?
Я развела руками и сказала:
– Меня не покидает ощущение, будто мы разбираем какую-то бесконечную матрешку! Открываем одну – тут же вылазит другая! Вспомните, с чего все началось: пришла женщина и сказала, что им мешает жить собака. Едва мы обратили внимание на собаку, как тут же появился труп. Взялись за труп – возник человек с пистолетом. Потянули его – высунулся лысый с ножом, блондинка в халате, Тигран… Не успели привыкнуть к ним – а тут, откуда ни возьмись, бизнесмены с пистолетами, а следом – еще один труп…
– Боюсь, что не один, – скорбно покачал головой Кряжимский. – Вы рассказывали, что эти люди упоминали Монаха, у которого остался только один путь. Вряд ли они ошиблись. Правда, из квартиры они его забрали, но это говорит лишь о том, что труп объявится где-то в другом месте.
– И убил его… – произнесла я.
– Все тот же, кто убил и остальных, – продолжил Кряжимский. – По крайней мере, у меня складывается именно такое впечатление.
– Но у меня вся эта череда событий плохо укладывается в голове, – сказала я. – Мне кажется, будто я нахожусь внутри какого-то бурного грязного потока, где все перемешалось. А надо бы взглянуть на него со стороны. Может быть, у вас это получится, Сергей Иванович?
– Давайте попробуем! – Кряжимский откашлялся и принялся рассуждать вслух: – Что лично мне прежде всего бросилось в глаза? Все эти люди что-то ищут. То есть они ищут и друг друга, но это, так сказать, параллельно. В основном они ищут нечто, видимо, представляющее какую-то ценность. И в авангарде этого поиска идет пока ваш лысоватый знакомец, обладающий, кажется, большим запасом ножей и минимумом совести. По-видимому, объект поиска находился вначале в руках Гаврилова, который скрывался на даче своего знакомого. Скрывался, как оказалось, очень неудачно. Рискну предположить, что одним из факторов этой неудачи оказалась наша газета. Скорее всего, статья с фотографией Гаврилова и точными координатами его местонахождения попалась на глаза человеку, который его разыскивал. Дальше уже известно. Убийца отправился на дачу, расправился с Гавриловым и устроил обыск. Но ничего не нашел. Неожиданно на даче появляется известный нам Тимоха – с какими целями, нам вряд ли теперь удастся узнать, – и совершенно неожиданно для убийцы оказывается вооружен. У них происходит стычка. Убийца ранен, и они оба уходят. Можно сказать, что в данном случае они спугнули друг друга. Однако убийца более хладнокровен. Он подбрасывает нож на участок Токмакова – нашу статью он читал очень внимательно и все рассчитал наперед. И дальше он начинает искать людей, которые могли знать Гаврилова, предполагая, что вожделенное «нечто» могло оказаться в их руках. По-видимому, он был в курсе личных дел Гаврилова – возможно, обнаружил у него какие-то адреса или телефоны. Ведь нашел же следователь у Гаврилова письмо от Порошкова! А кроме письма, там могла быть записная книжка, верно? Одним словом, убийца нашел квартиру Темкина, но она оказалось пустой. Тогда он, видимо, пошел по нашему пути и вычислил эту самую Шарон. Наверное, он действительно побывал у нее до вас и получил нужную информацию. Она не рискнула его обмануть. Убийца отправился на Пролетарскую, но Темкин опять встретил его с пистолетом в руках. Тот вынужден был Темкина убить, хотя вряд ли собирался это делать. Но обыск квартиры опять не принес никаких результатов, и он отправился обратно к Шарон – выбивать дальнейшую информацию.
– А бизнесмены? – напомнила я.
– Бизнесмены прибыли в Тарасов чуть позже, – предположил Кряжимский. – Но по тому же вопросу. Правда, эти уже интересовались не только Гавриловым, но и нашим убийцей… Кстати, вы, кажется, говорили, что они упоминали в разговоре какого-то Винта? Учитывая, что эти люди не местные, вряд ли у них есть посторонние знакомства, поэтому для удобства убийцу я буду именовать именно так.
Судя по их репликам, они тоже прочли нашу газету и побывали на даче. Узнав об убийстве, они сосредоточились на поисках Винта. Поскольку их было как минимум трое, поиск они вели по какой-то своей системе – скорее всего, разделившись.
Полагаю, что один из них – а именно Монах – сумел выследить Винта в тот момент, когда Винт орудовал на Пролетарской. Монах связался со своими, дал им координаты и попытался захватить Винта врасплох, в результате чего был смертельно ранен.
Остальные двое подоспели уже, так сказать, к шапочному разбору.
Судя по всему, люди эти далеко не глупые. Думаю, убивать вас они не собирались.
Выяснив, что вы расследуете именно это дело, они теперь наверняка будут следить за вами. Уверен, что уже сейчас они находятся где-то поблизости от редакции.
– То есть в принципе я могу, как гаммельнский крысолов, отвести их сейчас прямо в прокуратуру, – засмеялась я.
– В принципе да, – сказал Кряжимский. – Но что им могут предъявить?
– Где-то должен быть труп Монаха, – предположила я.
– Они не знают никакого Монаха! – сурово отрезал Кряжимский. – Вас они видят в первый раз, на оружие у них есть разрешение, в Тарасове они в служебной командировке, связанной с доставкой секретной почты или денег, – все документы налицо!
– Но отпечатки пальцев в квартире на Пролетарской! – напомнила я.