Чушь собачья
Шрифт:
– Новый! – фыркнул Ратмир, доставая сотенную. – Вторую неделю ношу, а тебе всё новый…
На красивом лице Регины проступило смятение. С памятью у нее в последнее время и впрямь становилось все хуже и хуже. Молча взяла купюру и вышла из комнаты с несколько пришибленным видом.
Оставшись в квартире один, Ратмир переждал последний спазм неловкости и сделал то, что должен был сделать еще вчера, а именно проверил содержимое трофейного портмоне. Ни документов, ни визитных карточек нечаянная добыча не содержала. Пачка сусловских долларов бумажками среднего достоинства –
Теперь предстояло придумать, как замести следы. Идеальный вариант: не надеясь на склероз Регины, купить нечто похожее, свой старый кошелек выбросить в урну, а бумажник Льва Львовича набить сырым песком, чтобы не всплыл, и зашвырнуть в Сусла-реку.
Повеселев, как это всегда бывало с ним, когда удавалось принять простое и ясное решение, Ратмир поднялся, привел себя в порядок, прибрал постель, включил телевизор. На экране возникла хорошенькая, но всё равно противная клоунесса Жучка (она же Клава Суржик) с придурошно раскрытыми глазами. Популярная эстрадница то становилась на четвереньки, то снова вскакивала, изображая прогулку расфуфыренной дамочки с плохо обученной болонкой.
– Такая лохматая! Такая лохматая! – восторженно вскрикивала Жучка. – Вчера хотела ей в глаза заглянуть – так, вы не поверите, полчаса челку распутывала… Оказалось – не с того конца!
Ратмир поморщился и торопливо переключил программу, не дожидаясь троглодитского гогота невидимых зрителей.
– Урюпинск? – благоговейно переспросили с экрана. – Как раз про Урюпинск-то знает каждый! А вот про нас – никто…
– И слава богу! – агрессивно отозвались в ответ. Видимо, ток-шоу. Причем в самом разгаре. Клыки обнажены, губы оттянуты, контакт – пасть к пасти. Со стороны даже смотреть страшно. На деле же – всего-навсего демонстрация правоты.
– Вспомним историю! – запальчиво продолжал оппонент. – Вот заметил нас однажды Петр I… И что? Тут же переименовал, да так, что до сих пор боимся это слово в школьных учебниках печатать! В другой раз удалось привлечь внимание товарища Сталина… Может, все-таки пора поумнеть, господа?
Речь была прервана дружными аплодисментами аудитории.
Ратмир выключил телевизор и положил пульт на тумбу. Захотелось вдруг, как в былые времена, пригласить Регину, пока та трезва и приветлива, в кинотеатр «Пират» на какой-нибудь старый-престарый фильм. «Ко мне, Джульбарс», «Шла собака по роялю»…
Он почти уже утвердился в этом своем намерении, но тут вернулась сама Регина.
– Вот, – сказала она, предъявляя для досмотра сумку с покупками и кладя на стол исписанную карандашом прямоугольную бумажку с пришпиленными к ней канцелярской скрепкой магазинными чеками. – Цент в цент. Проверь.
– Да не стану я проверять! – ощетинился Ратмир.
– Нет, ты проверь, проверь! А то потом опять скажешь…
Возможно, в Регине погиб выдающийся бухгалтер. Было времечко, когда Ратмир со всем тщанием изучал составленные ею счета. Цифры каждый раз волшебным образом сходились, в сумке тоже ничего лишнего не обнаруживалось. Откуда бралась вечером бутылка – непонятно.
– А я говорю: проверь!
Ратмир зарычал и устремился из комнаты. Регина с бумажкой и чеками последовала за ним. Семейная жизнь входила в наезженную колею. Через пять минут уже не хотелось идти ни в какой кинотеатр. Мечта была одна, как можно скорее покинуть родную конуру и как можно дольше в нее не возвращаться.
Нарождающуюся ссору прервал телефонный звонок.
– Да? – рявкнул Ратмир. Звонил Рогдай Сергеевич.
– Тут тебе повестка пришла, – ворчливо известил он. – Зайди забери.
– Повестка?
– Из «Кинокефала». Медаль отчеканили.
– Да ну? – изумился Ратмир. – А когда зайти? Сейчас?
– Лучше к обеду. Раньше двух они тебе ее все равно не выдадут… Только не задерживайся смотри. Завтра ты мне нужен с медалью…
Настроение стремительно повышалось. Положив трубку, Ратмир настолько утратил осторожность, что не устоял перед соблазном и поделился новостью с супругой. Регина была приятно поражена.
– Ну, это надо вечером обмыть… – сказала она, хорошея на глазах. – А то носиться не будет.
Выйдя на проспект, он сразу же угодил в негустую толпу, состоящую в основном из нудисток среднего возраста и направляющуюся в сторону Капитолия. Тетки все как на подбор были старорежимные, злобные, с явными признаками гормональной недостаточности. Ратмира немедленно затолкали, зацепили картонным плакатиком, на котором значилось коряво и крупно: «Президента – в намордник!»
– Мужчина! А вы почему такой несознательный? Почему вы не идете протестовать?
– Против чего? – не понял Ратмир.
– Нашла кого звать! – перекривившись, одернула агитаторшу кряжистая, обильно татуированная товарка. – Сам из таких – не видно, что ли?
У парапета двое МОПСов провожали разрозненную эту процессию вполне равнодушным взглядом. Видимо, опять стряслось что-нибудь судьбоносное. Откуда-то подсунулся старикан в пыльно-черном костюме, на лацкане которого тускло отсвечивали крестообразные и звездовидные регалии.
– Р-разнагишались! – гневно молвил он и ткнул в асфальт палкой. – Протестантки… голосистые! Там не протестовать – туда гранату кинуть разок…
В голове немедленно зазвучал зачин полузабытого стишка:
Дедушка в поле гранату нашел…
– У тебя что, дед, гранат много? – осведомился позабавленный Ратмир.
– Да уж одна-то найдется! – отрезал тот.
Ратмир хмыкнул, покрутил головой и пошел своей дорогой, с удовольствием восстанавливая в памяти охальные строки:
Дедушка бросил гранату в окно
Дедушка старый. Ему все равно
Где-то он уже с этим дедом встречался.
Приобретя в магазине кожгалантереи бумажник, двинулся к реке. Там, как и было задумано, он упокоил на песчаном дне опустошенное портмоне Льва Львовича и, разложив деньги по отделениям нового кошелька, огляделся. Нигде ни души. Все ушли протестовать. Над безлюдным сильно замусоренным пляжем возносилась круча с двумя разбегающимися тропинками. Левая стежка уползала по склону в городской парк, правая вела к малому предприятию Лорда Байрона.