Чуть больше мира
Шрифт:
Королева отступила на шаг, отпустив элва. Зябко закуталась в плащ, глядя куда-то на стену в сухих плетях плюща.
— Не думаю, что тебе станет легче, но всё-таки скажу. Твоей вины в этом нет. Я так изначально решила. Пусть две собаки грызутся — Арану это выгодно. А потом мы оставшуюся добьём. Мне там ни король, ни королева не нужны.
— Ваше Величество… — сипло начал Натери.
— Хочешь сказать, что я тебя удивила? — усмехнулась Арика.
— Нет, — помолчав, мотнул головой Даймонд. — Не удивили.
— Чего же ты от меня хочешь?
— Ваше Величество, молю, выделите пять рот. И поставьте во
— Боишься, как бы майор, верный короне, вместо помощи, солдат против твоих обожаемых островитян не направил? — хмыкнула королева. — Впрочем, правильно боишься. Только с чего бы мне твою просьбу выполнять?
— Я у вас никогда ничего не просил.
— И без просьб дала немало.
— Я. Никогда. Не просил, — отчеканил Грех, поднимая голову.
— Ну так проси. Давай исправим это упущение.
Даймонд, не торопясь, поднялся. Шагнул к Её Величеству. Сложил руки на груди, глядя исподлобья — угрожающе нависая над худощавой королевой. И не собираясь этой угрозы скрывать.
— Прошу, — процедил элв, — прошу тебя, Арика. Ради того, что было. И ради того, что могло быть.
— Мне кажется или всё это не слишком походит на мольбу верноподданного? — королева не отступила. Наоборот, выпрямила спину, горделиво вздёрнула подбородок. Только губы нервно облизала. — А уж просить у одной женщины за другую и вовсе глупость. Тем более у королевы.
Даймонд молчал, но ни позы не поменял, ни взгляда не отвёл.
— Хорошо, — Её Величество кивнула, отходя в сторону. Розовый куст, накрытый шапкой снега, очень заинтересовал королеву. — В конце концов, я всегда питала слабость к безумной отваге. Дам, что просишь. Но с условиями.
— Я слушаю, моя королева.
— Меня всегда удивляло, как легко ты меняешь тон, — улыбнулась Арика кусту. — После того, как закончишь с Островами, вернёшься сюда. И я тебе рада не буду, учти это. Но отказываться от твоих услуг — чистое расточительство. Это первое. Второе. И, кстати, можешь считать это моим подарком. Итак, второе. Твой «бриллиант» должна исчезнуть. Причём так надёжно, чтобы у меня никогда и мысли не возникло, будто она снова появиться может. Это понятно?
— Да, Ваше Величество, — поклонился Натери.
— И третье. Её брат, которого она так любезно послала ко мне с новостями и… — Арика улыбнулась ещё нежнее, — … теми же просьбами, что и у тебя, пока останется моим персональным гостем.
— Хорошо, Ваше Величество, — Даймонд поклонился ещё ниже.
Правда, с едва заметной заминкой.
— И ты, конечно, не забыл, что у меня хорошая память? И прощать я не люблю?
— Да, Ваше Величество.
— Ну и прекрасно, — подвела итог Арика. — Завтра же отправишься на свои обожаемые острова и станешь ждать прибытия солдат. А сегодня составишь мне пару в карты? На прошлой неделе я крупно проигралась Мику. Поможешь вернуть деньги. А, заодно, и развлечёшь. Скажу по секрету: Совесть всегда ходил у меня в любимчиках. Но иногда он бывает удивительно занудным!
— Это свойство совести, желаннейшая, — улыбнулся Грех, снова подавая королеве руку. — Она всегда занудна, где бы ни находилась — в сердце или слева от вашего кресла.
Королева легко рассмеялась, игриво шлёпнув Натери по рукаву.
Глава седьмая
Чтобы попасть в глупое положение иногда достаточно сказать что-то умное (Пословицы Северных островов)
Замок Кайранов был по-настоящему старым, древним. Конечно, камни самой крепости и нескольких веков не прожили. Такие укрепления постоянно перестраивались, обновлялись, улучшались. Цитадель разрасталась, давила на внешние стены, заставляя их расширяться. Но вот фундамент остался от тех времён, когда на Велессе лишь одинокая дозорная башня стояла. Кто-то говорил, что подвалам Ис’Кай восемь сотен лет, а иные и больше давали.
Но сколько бы там ни исполнилось замку, а глубоко под ним, в лабиринтах, выдолбленных в скале-основании, до сих пор сохранилась мозаика, выложенная руками тех, кто тут поселился первым. С художественной точки зрения, она, наверное, стоила не больше, чем детский рисунок, выцарапанный палочкой на прибрежном песке.
От единого когда-то полотна остались только кусочки. Да и те выложены неровно, неаккуратно — контуры примитивны, лица едва обозначены. Так: палка, палка, огурчик — получился элв. А если снизу треугольник, то элва. Зато смальта[19] до сих пор не потеряла ни своей яркости, ни гладкости. Отражала свет факела, поблёскивала в темноте, будто только что закреплённая.
Но Лан мозаика нравилась. Нравилось рассматривать картинки, угадывать по остаткам, что тут раньше было. Нравилась стеклянная гладкость под пальцами, медленно нагревающаяся от пламени светильника. Да и думалось в темноте, во влажной затхлости подвалов не в пример лучше, чем где бы то ни было.
Здесь, глубоко под крепостью, исчезала вечная тревога и ощущение, что мир давит со всех сторон, находится слишком близко. Всё слишком близко: небо, воздух, камни. И элвы. Особенно элвы. Они буквально душили аэру, даже если стояли на расстоянии вытянутой руки. В подземелье же всё это растворялось в вечном не тревоженном мраке. Будто вокруг бесконечный простор и одновременно ты закутана с головой в плотное одеяло.
Да, здесь было хорошо.
Кайран провела пальцем по мозаичной женщине, спрятавшейся за спиной элва с поднятым мечом. От кого защищал? Наверное, какое-то легендарное чудовище — от него и сохранились только завитки пламени. А дальше кладка, поросшая лишайником и элв, ковыряющий землю мотыгой. На фоне скал и воинов, стоящих на защите. И снова женщина, качающая люльку. Её заступника убило время, оставив лишь кончик меча да кусочек ноги.
Всё логично. Башня, крепость или замок — это всё охрана, оборона, спасение. Разве другими символами это передать?
«Будь ты проклята! — исступлённо орала та неопрятная, оборванная женщина в Ор’Нире. Орала, пока солдаты её не оттащили. — Будь ты проклята, Сука из Ис’Кай!». Кого она потеряла, когда Кайраны замок брали? Мужа, брата, сына? Всех? Мужчин там почти не осталось. По её — Лан — приказу.
Защита…
Пальцы скользнули по изображению элвы с люлькой. И будто наваждение — где-то далеко, за границами подвальной тьмы послышался заливистый хохот Дайрена. Напрягаться не надо, не нужно вспоминать. Яркие жёлтые глазёнки, по-детски курносый носишко, младенческие мелкие зубы в широкой ухмылке — всё наяву, словно вот он, тут стоит.