Шрифт:
Гамлет – чувак датский.
Много в России мест с интересными названиями, например, есть в Ивановской области деревня с наименованием: «Хреново». Не знаю хреново жить в той деревни или нет, но название говорит само за себя. Под Ростовом, есть посёлок именуемый: « Весёлая жизнь», конечно так и тянет поселиться там. А как же? Каждый хочет жить в весёлой жизни.
Наш посёлок Чуваки из той же серии. Откуда появилось такое название, я сказать не берусь. Живут в нашем посёлке разные чуваки. Есть, к примеру, интересный персонаж, которого все зовут Пахомыч. Вот уж у кого завихрений в башке столько, что просто диву даёшься. Вроде и лет-то мужику больше полтинника, должен бы уж ума набраться, а иной раз послушаешь, что городит, просто диву даёшься.
Про себя Пахомыч говорит, что он истинный интеллигент. Объясняет это так: дескать, имеет он за плечами три университетских образования. Первый университет это МГУ, который Пахомыч закончил в молодости. Второй университет тюремный. От большого ума, Пахомыч отмотал три срока: за фарцовку, валютные операции и мошенничество. Ну а третий университет, это сама жизнь, которая у Пахомыча была весьма поучительная.
Сейчас Пахомыч работает сторожем на складе пиломатериалов, где одна фирма изготавливает бани-бочки. В одной из таких бань-бочек находится его сторожка. Пахомыч любитель выпить. Вот только бухать с ним мне не нравиться. Попытаюсь объяснить почему. Что есть главного в нашем российском застолье? Неважно где оно происходит: в рюмочной, в кустах за гаражами или в строительной бытовке. Основное в таком мероприятии, это беседа индивидуумов с различным интеллектуальным уровнем и жизненным опытом. В процессе потребления горячительной жидкости, происходит духовное единение людей, или наоборот сталкиваются две противоположные жизненные позиции, и дело заканчивается мордобоем. Но это уже эксцесс. Я же говорю о единении людей во время совместного пития.
С Пахомычем у меня такого единения не происходит, сколько бы водки мы не выпили, а всё из-за его заносчивости. Только по телу пробежит приятная волна от первых выпитых сто граммов и мозг раскрепоститься, зашевелятся там умные мысли, которыми непременно хочется поделиться. Начнёшь обсуждать животрепещущие темы, такие как: изменяет ли молодая жена восьмидесятилетнему артисту Ивану Краско, или начнёшь обсуждать развод Армена Джигарханяна, и тут Пахомыч обломает весь кайф. Заявит, что эти разговоры « свидетельство примитивизма и быдлачества». Ну, скажите, кому это придётся по душе?
Мало кому у нас в Чуваках, нравиться выпивать с Пахомычем и слушать его разговоры, о каком-то колайдере или подтверждении теории «большого взрыва».
Впрочем, есть у него два друга, его постоянные собутыльники: это Семён Моисеевич Кац, учитель труда в поселковой школе, и другой учитель, только уже рисования, Павел Павлович Репнин. Они-то выпивать с Пахомычем любят. Вот с такой их совместной пьянки и началась эта история.
В тот тёплый майский день, троица собралась у Пахомыча. Разложив на столике литр водки, банку тридцатирублёвой кильки в томате и краюху хлеба, приготовились к заумным разговорам. Опрокинув первые сто грамм, Кац спросил:
– Не пойму я Пахомыч, почему все тебя Диогеном зовут?
– Сеня, ты же педагог! – с укором произнёс Пахомыч. – Хоть ты и трудовик, но должен младое поколение обучать не только рубанок в руках держать, а прививать им тягу к знаниям.
– Причём тут моя специальность? – как всякий нормальный человек, Кац не понял заумных речей Пахомыча.
– А притом, – стукнул ладонью по газетке Пахомыч, – что тебе как педагогу, должно быть известно, кто такой Диоген.
– В Древней Греции, – стал просвещать друга Репнин, – жил такой философ по имени Диоген. Странный, был субъект этот самый Диоген.
– Чем же он был странный? – полюбопытствовал Кац, разливая водку по стаканам.
– Он презирал золото и был таким бедным, что не имел своего жилища, – продолжил Пахомыч, – жил Диоген в обыкновенной бочке. Я так же сплю в бочке-бане, поэтому местные острословы прозвали меня Диогеном.
– Замечательная личность был этот Диоген, – добавил Репнин, опрокинув в рот стакан водки.
– Чем же БОМЖ может быть замечательным? – Кац так же как его друг, залпом выпил свою водку.
– Простого БОМЖа люди не будут помнить две с половиной тысячи лет, – поморщившись, Репнин стал жевать бутерброд с килькой.
– Однажды царь Александр Македонский, – сказал Пахомыч, делая при этом бутерброд с килькой себе и Кацу, – предложил Диогену много золота, за то что бы он обучал царя философии.
– Диоген согласился? – Кац был любознательным, потому и дружил с Пахомычем.
– Философ ответил царю: «Отойди Александр! Ты загораживаешь мне Солнце»,– ответил Пахомыч.
– А как-то раз он бегал с факелом по городу и кричал, что ищет человека, – вспомнил Репнин.
– Как звали того человека? – поинтересовался Семён Моисеевич.
– В том то и шутка, – развёл руками Репнин, – среди людей он искал человека.
– Так он что слепой был?! – не понял Кац.
– Нет, – покачал головой Пахомыч, – он лишь этим хотел сказать, что не каждый индивидуум может зваться человеком.
– Большой оригинал был этот Диоген,– вздохнул Кац, разливая по стаканам остатки водки из первой бутылки. Он провозгласил тост: – Предлагаю выпить за умных и образованных людей. Стало быть, за всех нас, сидящих за этим столом.
Тост вызвал одобрение у компании, однако, дальнейшее обсуждение поведения Диогена пришлось прекратить. На велосипеде к ним ехала девочка.
– Это Оля, – с расстояния в сто метров, узнал её Кац.
У Семёна Моисеевича две дочери – близняшки: Оля и Таня. Им по двенадцати лет. Даже вблизи никто у нас в Чуваках не может их различить. Пахомыч принялся было прятать бутылки со стола, но Кац остановил его:
– Не надо, – сказал он, – Оля не выдаст.
Тем временем девочка подъехала к троице философов, поздоровавшись с Репниным и Пахомычем, она сказала отцу:
– Папа, мама послал меня к тебе в школу, но я как чувствовала, и прямо сюда приехала.
– Что мама велела передать? – осведомился у девочки нетрезвый родитель.
– Нужно что бы ты сходил к бабуле Розе и отремонтировал ей замок на входной двери, – ответила Оля.
Жена Каца работает главным врачом в нашей больнице. Она хороший врач, вот только вылечить собственного мужа от неприличной болезни, именуемой, алкоголизмом, пока ей не удаётся.
– Хорошо Оленька, я всё сделаю, – кивнул Семён Моисеевич, – только ты доченька меня не видела.
– Не маленькая, уже поняла, – кивнула девочка и поехала назад к Чувакам.