Чуваки. Правдивые истории
Шрифт:
Поспешим же и мы за ней, ибо что-то мне порядком надоели эти спившиеся интеллигенты.
Въехав в посёлок, девочка покатила по главной улице, мимо кирпичного, одноэтажного здания, у входа в которое висит грозная табличка: «Поселковое отделение полиции «Чуваки»». На крыльце здания стоял полицейский с майорскими погонами на плечах и курил. Когда Оля поздоровалась с ним, он лишь осведомился, как её зовут: Оля или Таня?
Лицо у этого полицейского было несколько простоватым, можно даже сказать глупым. Вследствие чего, не знающий его человек впадал в заблуждение, считая этого
Когда Оля на своём велосипеде скрылась из виду, Лютиков швырнул окурок в урну и направился в полицейский участок. Там за столом дежурного, сидел сержант полиции, и с глубокомысленным видом изучая электрический чайник, который держал в руках.
– Что это ты Феденька, отец родной, взглядом чайник буравишь? – поинтересовался Лютиков.
– Выключатель у чайника поломался, – вздохнул, сержант, и поставил чайник на стол, – шеф взялся его починить и совсем доломал.
– Нехорошо Феденька, – укоризненно покачал головой Лютиков, – кажется, ты уже должен был понять, что Евгению Павловичу ничего в руки давать нельзя, ибо у него всё в руках горит. Вот и чайник сгорел.
– Как же не дашь, он же начальство! – развёл руками Феденька и покосился взглядом на дверь с табличкой: «Начальник отделения полиции «Чуваки» подполковник полиции Лошак Е.П.».
– А ты в следующий раз, когда он возьмётся что-либо починить, не давай ему, – наставлял сержанта Лютиков, – объясни, что его обязанность руководить и думать, а руками и ногами работать будем мы, его подчинённые.
Пока этот интересный диалог происходил в коридоре, в кабинете главный полицейский Чуваков, разглядывал себя в зеркало встроенное в дверцу шкафа. Одет Лошак был в форменную полицейскую рубашку, в наплечной кобуре с пистолетом. Водрузив на нос солнцезащитные очки типа «коп», Лошак выхватил пистолет и, держа его двумя руками, целясь в своё отражение в зеркале, тихо произнёс:
– Стоять полиция! Руки в гору!
Затем сунул пистолет обратно в кобуру, надел фуражку и стал рассматривать себя в зеркале. По всей вероятности видом своим Лошак оказался крайне доволен, ибо гордо произнёс:
– Шериф, настоящий шериф!
Раздался стук в дверь и Лошак вынужден был прекратить собственное созерцание. Он отправился к рабочему столу, предварительно положив фуражку и очки в шкаф. Вошёл Лютиков и сказал:
– Евгений Павлович, мы с вами в два часа, договаривались зайти к главе поселковой администрации, – сказал он.
Пока полицейские направляются в поселковую администрацию, хочу сказать немного о главе нашей администрации, или по новому, мэре Чуваков Женьке Штерне. Он бывший мой одноклассник. Мы даже корешились с ним, но в десятом классе, стали ухаживать за одной девчонкой и дружбе нашей пришёл конец. Кстати девчонка эта после школы уехала в город и вышла там замуж за какого-то маляра. Женька, окончив школу, отправился в Казань и поступил в институт. Там он связался с братвой, лет десять бандитствовал в Казани и Москве, а потом сел в тюрьму. Отсидев срок, он вернулся к нам в Чуваки с деньгами. Выкупил местный консервный завод, и несколько лет назад стал мэром Чуваков.
Штерн сидел в своём кабинете с главным врачом нашей больницы Алиной Мингазовной Кац. Необходимо сказать, что Женька много сил и старания приложил, что бы наша поликлиника ни развалилась, и не разбежался бы оттуда медперсонал. Более того, даже пробил стационар для Чуваков. Облздрав делал неоднократные попытки урезать ставки врачей-специалистов, но Женька как-то ухитрялся отбивать все эти атаки.
– Ну что Алина Мингазовна, врачей мы и в этот раз отстояли,– радостно потирая руки, говорил Штерн,– не сократят ни одной ставки. Теперь дело за малым, загрузить их работой.
– Я, следуя нашему плану, переговорила со всеми стариками посёлка, – сказала Алина Кац, – они согласны осенью, после уборки картошки лечь в профилакторий при больнице.
– Долго стариков пришлось уговаривать? – спросил Женька, откинувшись на спинку кресла.
– Почти все согласились сразу, – ответила Алина, – прикинули, какая будет экономия в газе, свете и еде. Питание-то в нашем профилактории для стариков бесплатное. Однако две старушки не согласились.
– Кто?
– Бабка Лупаниха и бабка Степанида, – пояснила Алина.
– А почему они отказались?
– Лупаниха боится оставлять своих кошечек, а бабка Степанида не хочет бросать подругу, – объяснила Алина.
– Лупанихе от больницы до дома двести метров! – изумился Штерн. – Хоть каждые десять минут бегай к своим кошечкам.
– Упрямые старухи. Ни в какую не соглашаются, – развела руками Алина.
Дальнейшее обсуждение бабок Лупанихи и Степаниды пришлось прекратить из-за появления полицейских. Евгений Павлович Лошак у нас в Чуваках работал совсем недавно, и пришёл познакомиться с мэром. Первый разговор их был недолог, и полицейские отправились дальше по своим делам.
– Не пойму я Евгений Павлович, – говорил Лютиков, шагая со своим начальником по улице посёлка, – как вы такой образованный человек, согласились приехать к нам в глухомань?
– Я работаю над докторской диссертацией, – пояснил Лошак, – а здесь в Чуваках самые благоприятные условия для сбора материала по моей теме.
– А какая тема?
– «Характер преступности и её взаимосвязь от категории населения проживающего на данном участке местности», – ответил Лошак, и, взглянув на Лютикова, принялся объяснять, – понимаете Александр Александрович. В зависимости от рода занятия населения, формируется определённая категория преступлений. Вот на примере Чуваков я и собираюсь показать эту тенденцию.
– Какая тут у нас может быть тенденция?! – изумился Лютиков. – Ну, случиться раз в год поножовщина по пьяному делу или банку огурцов из сарая стащат, вот и всё, – рассмеявшись, Лютиков продолжил, – правда, есть одна тенденция. Солёные огурцы и квашеная капуста у нас в Чуваках особенные. Каждая семья делает соленья по особенному рецепту, который передаётся из поколения в поколение. Нигде вы больше таких солений не попробуете. А особой преступности у нас, Евгений Павлович нет.
– А латентная преступность? – спросил Лошак.