Чувства наизнанку
Шрифт:
— Да, Костя, ну что там?
— Машинка принадлежит некой Толмацкой Арине Александровне.
— Фух! — облегченно выдохнул я, — Отбой!
— Точно?
— Да. Теперь просто найдите мне, куда она поехала, дальше я сам.
И открыл входную дверь своему родителю:
— Ну, здравствуй, папа.
— Виноват, — отчеканил тот, — приехал просить прощения.
— Не у меня его просить надо, отец.
— Я знаю.
Что-ж, теперь бы только найти ту, перед которой мы оба должны извиняться, вымаливая снисхождение и право на второй шанс.
Глава 29.
— Зайду? — спрашивает отец.
— Зайди, — вздыхаю я и снова возвращаюсь в гостиную, в ожидании поглядывая на молчащий телефон.
— Собрался куда?
— К Тане.
— М-м, а я думал, что ты раньше лыжи намылишь.
— Намылишь тут с тобой, — кинул я в его сторону недовольный и осуждающий взгляд.
— Марк, не надо губы дуть. В своей жизни я всегда предпочитал верить фактам. Моя вина только в том, что, в данном конкретном случае, я их не захотел проверять так дотошно, как сделал это ты. У меня не было на то причин.
— Я тебя не обвинял, — вздохнул я устало, — это просто жизнь и она полна дерьма и…
— И таких, как Разумовские, да.
— Лиана в психушке, — развел я руками, двумя словами объясняя причину всего, что произошло за последнее время.
— Я в курсе, навел справки. Передоз. Попытка суицида. Лечить ее придется очень долго. Там стаж употребления измеряется годами. Но разговор сейчас не об этом. Я говорил с адвокатом Разумовского. Так вот, Саша согласен пойти на признание вины и сотрудничать со следствием, лишь бы не было преследования Лианы. Все их имущество уйдет с молотка, но кое-что останется. После освобождения его дочь уедет из страны. У них есть небольшой домик в Болгарии, там за девушкой присмотрит ее тетка.
— А Инга?
— А Инга два часа назад сбежала с любовником в Эмираты через Беларусь.
— Э-э, что прости?
— Да я сам в шоке.
— Ой, бля, — не сдержался я и устало потер глаза ладонями, — нахрена я вообще с этой Лианой связался?
— Ну, может она была кое на кого похожа?
— Так заметно? — скривился я.
— Да, — кивнул отец, а потом, спустя небольшую паузу, снова заговорил, — кстати, Тане положена компенсация морального вреда и полная реабилитация. Думаю, что такая сумма ее немного смягчит.
И положил на стол передо мной листок с шестью нулями.
— Это не вариант, пап. Она нас с этими подачками только на хрен пошлет.
— Ну и дура!
— Да нет же!
— Вот и я так тоже думаю, что не мог мой сын полюбить дуру. Только конченая идиотка и истеричка не поймет всей сложности и неоднозначности сложившейся ситуации. Побегала немного, пообижалась и хватит.
— Пап…
— Ты ей врал?
— Нет.
— Вот! Это самое главное! А то что ты слепо не встал на ее сторону по первому свистку, ну так…п-ф-ф…знаешь, это потому что ты тоже не дурак, чтобы верить женщине просто потому, что ей того захотелось. А теперь пусть порадуется,
— Пап, мне нужна Таня. Без оговорок. Это понятно? — жестко припечатал я и вновь раздраженно глянул на молчащий телефон.
— Понятно. Давай там уже скорее мирись со своей зазнобой, снимай с нее розовые очки и привози ее в гости. Мать желает познакомиться с будущей родственницей. А я желаю извиниться, хотя я это делать не люблю и, что уж греха таить, не умею.
— Легко сказать «мирись», — покачал головой и тут же принял вызов от Кости, который, по всей видимости, напал на след моей Тани.
И пока я выслушивал неопределенный лепет охранника, мой любопытный папаня прошвырнулся по квартире и даже сунул нос в комнату, где остались все танины краски, холсты и кисточки. Хорошо хоть я додумался свой ню-портрет прикрыть.
— Х-м, а Татьяна твоя хорошо рисует, — потянул отец, разглядывая какие-то наброски.
— Пап, мне ехать пора.
— Да, сейчас, — и не сдвинулся с места, — недурно, очень даже недурно. Х-м-м, возвращай ее скорей, я знаю, что предложить твоей девочке.
— И что же?
— Пока секрет.
И тут у меня в голове сложился пазл. Вот только одной детали не доставало и помочь мне с ней мог лишь отец.
— Пап, а ты можешь для меня кое-что сделать?
— Что угодно, но в рамках закона, — ухмыльнулся тот.
— Немного придется все же заступить, — и прикинул, что именно осталось у нас в файле на Таню.
— Говори, что надо.
И я тут же выдал ему базу.
— А фото ее, где брать будем?
— В деле ее есть.
— Хорошо, дай мне сутки.
— Спасибо.
— Не за что.
И гордо удалился.
А я, злой после разговора с Костей, собрался и двинулся туда, где мог знатно выхватить — к подруге своей женщины. К Нине Ковалевой.
Приехал к ней, поднялся на нужный этаж и позвонил в звонок. А потом услышал из-за двери тихое:
— Кто там?
— Нина, здравствуйте. Это Марк Хан.
— Ах, Марк! Ну подожди немного, дорогой мой, я сейчас только чугунную сковородку в руку возьму и обязательно тебе открою! — и на последних словах ее милый голос перешел почти в кровожадный рык.
Ну, начинается!
Как вы уже понимаете, разговора не получилось и узнать местоположение Тани у меня тоже не вышло. Нина на контакт совсем не шла и слушать мои доводы категорически отказывалась. Причины? Если кратко, то: я — мудак, я — козел, я — предатель.
Короче, поорала на меня и захлопнула дверь. А я так и остался стоять на площадке, обтекая словно школопет. Пока не открылась соседняя дверь и из нее не высунулся здоровенный, бородатый бугай.
— Мужик, ты кто такой?
— Мудак. Козел. Предатель, — последовательно загнул я три пальца.