Чувства в клетке
Шрифт:
Он как раз вышел в сартир, и это спасло ему жизнь. Не самый сильный игрок в прежние времена, но хитрый и жадный. Конечно, тоже мечтает воспользоваться моментом, чтобы встать на лидирующие позиции, подмять под себя львиный кусок дерьмового бизнеса, в котором раньше был лишь пешкой. Остались и другие влиятельные люди, которых не было на том ужине. Все сейчас рвут и мечут, рыщут в поисках информации, которая волею судеб оказалась у нас в руках.
Зная, насколько все непросто во внешнем мире, желание забыться в нашем персональном раю только усиливается. Снова утро и снова непередаваемое тепло лежащей рядом любимой
Завтрак сегодня готовит Марина. Поэтому на тарелках горелая яичница и пересушенные тосты. Она злится, понимая свою неудачу, а я мужественно жую горелые корки, делая вид, что ничего вкуснее не ел.
— Прекрати это делать! — требует она.
— Делать что?
— Жевать эту дрянь. Такими подошвами даже бомжей кормить страшно!
— Ну, я не бомж, хотя завтрак далек от идеала, но есть можно.
— Ага! Для скорейшего гастрита. Дай сюда! — она решительно вываливает все в мусорное ведро.
— Будем снова есть бутерброды. Нарезать ветчину я могу ровненько и красиво!
— Не парься. Я согласен на бутерброды. А вместо хлеба, можно я возьму тебя?
— Во мне больше калорий?
— Нет. Это раньше ты была, как тот горелый тост, а сейчас стала мягкая, сладкая, моя! — целую ее в плечо, — хочу ветчину порезать тонкими ломтиками, положить тебе на грудь, — легко кусаю ее, — и съесть вместе с твоими сиськами!
Марина смеется.
— Если ты съешь мои сиськи, что будешь делать потом? Пойдешь искать другие?
— Исключено!
— Да! Потому что я и без сисек могу пришить и тебя, и новую обладательницу других сисек.
— Серьезное заявление.
— Хотя нет. Раз уж так, я ведь тоже голодная. И тоже не откажусь от ветчинки. Пожалуй, оберну в трубочку кое-что, — хвастается за мой пах, — и тоже позавтракаю!
— Если ты будешь с ним нежна, то к ветчинке добавится белковый соус.
— Фу! Этот соус имеет слишком специфический вкус. Его лучше поглощать отдельно. Еще, говорят, он хорош в качестве омолаживающей маски для лица.
— Правда? Хочешь немного омолодиться?
— Не откажусь. Только после завтрака.
— Согласен. Тогда беги в постель, готовься! Сейчас принесу завтрак туда, начнем с ветчинки! — сжимаю ее грудь, намекая на то, что от своих планов отказываться не намерен. Марина смеется. Разворачивается ко мне лицом, снимает футболку, оставаясь совершенно голой, и соблазнительно виляя попкой, идет наверх.
— Имей в виду, я уже почти готова! Поторопись, если не хочешь, чтобы я превратилась в пересушенный тост.
Неохота выбираться из постели, хоть уже обед. Сегодня все особенно сладко, особенно чувственно. Лежим в кровати, обнаженные и счастливые, Мариша у меня
Мариша смотрит в мои глаза, я тону в их зелени. Сейчас они такие светлые и родные. Только вижу, там уже поселились тени, значит, думает о чем-то печальном. Я тоже чувствую это — тревогу. Она не отпускает с утра. Позволяет отвлечься ненадолго, а потом снова сжимает сердце.
Слишком тихо, слишком хорошо, значит, скоро будет откат. И я, и Марина, ждем, чувствуем беду, секунды тикают, отсчитывают последние капли нашего безграничного счастья. Оно уже покрыто трещинами дурных предчувствий. Звонит телефон, в тишине комнаты это как удар, который делает трещины больше, они расползаются дальше, заставляя замереть сердце, перехватить дыхание.
Я уже знаю, сейчас возьму телефон, мое короткое "Да", а потом взрыв, от которого разлетится все на мелкие осколки. Так и происходит. Слышу голос Алекса в трубке, смысл сказанного медленно доходит до разума, потому что сердце уже в ошметки. Острые осколки ранят в кровь, вот и беда. Оттуда, откуда не ждал, но от этого не легче.
Глава 29
Смотрю на Амина и понимаю — все! Конец сказки. И так мы заигрались в любовь, вдохнули слишком много дурманящего счастья. Теперь будем расплачиваться. Наверное, у нас по-другому не получается. Снова почти неделя эйфории, теперь судьба предъявляет счет. И одному Богу или Дьяволу известно, хватит ли на наших счетах средств, чтобы расплатится. Понятно, что речь не о деньгах, судьбе не нужны от нас бездушные бумажки, она спросит кровью, болью, потерями. Пройдется по самому дорогому. И глядя на Амина, понимаю, что абсолютно права. Что-то страшное уже случилось. Он отбрасывает телефон и сидит с пришибленным видом, глядя в пустоту. Осторожно прикасаюсь к его щеке.
— Что? — шепчу я, боясь нарушить тишину, боясь того, что он скажет.
— Мадина, — говорит он тихо. — Они забрали мою сестру, Зульфия в больнице в тяжелом состоянии с пулевым ранением.
— Но ведь ты говорил, что они в безопасности.
— Я тоже так думал, но их нашли. Нас не смогли, а их нашли.
— Родители?
— В шоке. Отец рвет и мечет. Он всегда был против других моих дел, кроме бизнеса.
— Кто конкретно это сделал?
— Пока не знаю. Они звонили отцу. Но им нужен я. Точнее, мы. И флешка, — Амин замолкает, я тоже погружаюсь в свои мысли.
— В какой стране они находились? Где ее похитили?
— В России. Они гостили в деревне в горах у моей двоюродной тетки.
— Понято. Значит, надо лететь туда.
— А если ее уже вывезли оттуда? Встречу нам могут назначить здесь.
— Да. Но с тобой могли пока не связаться, никто не знает где мы, родители тоже могли не знать. А раз требования не дошли до адресата, то заложник нужен живым.
— И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать? Она ведь маленькая, ей всего 5, - Амин в отчаянии, мыслить в такой ситуации здраво практически невозможно. Мне стоит только представить, что было бы, если бы это была моя… нет. Это тупиковый путь. Надо отключить эмоции. Раньше я могла, смогу и сейчас.