Чувство бездны

Гимадеев Станислав Рафикович

– То есть Ая испытывает схожие ощущения?

– Уж не знаю, что там она испытывает!.. Это не совсем корректное определение. Но ряд феноменов нами зафиксирован. На этом, собственно, во многом и строилась наша работа с Э-полями. Понимаете, разные виды эмоций приводят к разным эффектам! Посему с эмоциями в зонах надо аккуратнее. И уж тем более никакая самостоятельность недопустима! Потому как, если ты трясешься со страху, то и Аю может затрясти с великой долей вероятности. А Саймон… – Стоцкий сделал паузу и вздохнул. – Он знал реальную опасность своего состояния, но был бессилен, чтобы сопротивляться. Просто – слабак.

Но это не вина его – это его невезение. И мой просчет, если угодно. Я недоглядел, не учел… Саймон оказался слабым звеном. Его и в «опылители», по идее, нельзя было брать.

– Но тем не менее вы покрывали его.

– А разве у меня был выбор? Мы слишком сильно зависели друг от друга.

– Выбор есть всегда, Стоцкий. Это вы помогли ему с подделкой медпротоколов и редактурой записей аварийного регистратора?

– Да, пришлось.

– Я правильно понимаю, что онны не знали о ваших работах с Э-полями?

– Правильно. Узнай они об этом, все бы кончилось значительно раньше и совсем не так…

– Тогда почему они ушли? Почему, черт возьми?! Кто-нибудь скажет мне это?!

– Сомневаюсь, – хмыкнул Стоцкий. – Думаю, что ответа доподлинно не знает никто. Можно лишь обладать гипотезами, но знать наверняка всю подноготную оннов… Не-ет… Вряд ли.

– А ваша гипотеза?

Стоцкий качнул головой, помассировал виски костяшками пальцев.

– Я думаю так… Онны поняли одну очевидную вещь. Что планетой уже нельзя управлять так, как они управляли ею раньше. Ее больше нельзя использовать с предсказуемым результатом. Онны не любят сюрпризов, не переносят неопределенности – так уж они устроены. Наверное, поэтому они покинули Аю. Хотели, чтобы финал был хоть как-то предсказуем.

– А это действительно финал?

– Понятия не имею.

– Но почему же люди не ушли вместе с ними, а?! – выпалил Антон. – Почему не собрали манатки и не свалили домой? Г Раса, которая построила здесь все это, нашла в себе силы уйти, а мы, получается, не смогли, да? Как всегда обстоятельства оказались выше нашей воли!

– Да не все так просто, поймите же, Сапнин! Это было невозможно в тех условиях…

– Да нет! Все очень просто! – крикнул Антон. – Не надо усложнять! Все было возможно, Стоцкий! Только нужно было найти в себе мужество плюнуть на деньги, да-да, на эти очень большие деньги! Мужество пожертвовать будущими гениальными открытиями!.. Да, в конце концов, мужество поставить на карту свою карьеру! Вот просто взять и плюнуть на все это и драпать. Драпать! Не торгуясь с собственной совестью, Стоцкий! Неужели все это дерьмо не стоит того, чтобы остаться человеком?!

– Идиот!.. – застонал Стоцкий. – Моралист… Да ты же ничего не понимаешь!.. Да ты… дурак!.. Куда драпать?! Откуда?.. Отсюда?! Если бы ты знал…

Он осекся и вдруг посмотрел на Аню. Она буквально сверлила его взглядом, и лицо ее было какое-то каменное.

– Что вы имеете в виду? – спросил Антон.

– Ее спроси!.. – Стоцкий выбросил палец в сторону Ани. – Может, она тебе расскажет, чем их комиссия занималась столько времени!..

Антон непонимающе посмотрел на Аню. Жесткость быстро сошла с ее лица, и она нахмурилась, о чем-то размышляя.

В этот момент освещение в кабинете погасло. Аня ойкнула и впилась пальцами Антону в плечо. Затем свет зажегся, но на этот раз он был заметно тусклее. Возникло ощущение, что кабинет похож на склеп.

– Советую

вам уходить как можно быстрее, – проговорил Стоцкий. – Основной генератор отключился. Ничего хорошего это не предвещает.

Словно в подтверждение его слов в следующую секунду мощный удар сотряс станцию. Они не устояли на ногах и полетели в угол кабинета. Истошно взвыли сирены, переходя на критический режим. Аня тонко вскрикнула. Сердце Антона упало. Он вскочил на ноги и прыгнул к ней.

– Ты цела?! – Он испуганно схватил ее и стал ощупывать. – Анечка…

– Все в порядке… – отозвалась она.

Он поднял ее на ноги и обнял.

Раздался второй толчок, слабее первого. По полу кабинета пробежала крупная дрожь, и они ощутили ее всем телом: от подошв до макушек. Дружно погасли мониторы, но аварийное освещение еще работало.

– Убирайтесь! – захрипел Стоцкий из-под стола. – Убирайтесь же отсюда немедленно!.. О себе подумайте!

Его голова показалась над опрокинутым стулом. Он тяжело вставал, морщась от боли и держась за локоть. По бороде из разбитой губы текла кровь.

Антон схватил Аню за руку и шагнул по направлению к изуродованной двери.

– Все-таки предлагаю вам пойти с нами, Стоцкий, – сказал он с порога.

– Хотите заполучить ценного свидетеля? – осклабился Стоцкий. – К сожалению, это не входит в мои планы.

– А вам так не терпится встретиться с Зорданом? – бросил Антон. – Впрочем, как хотите. Прощайте.

Стоцкий не произнес больше ни слова. Он так и остался стоять неподвижно, под тусклыми сводами своего склепа, опираясь рукой о поверхность стола, большой и грузный, похожий на изваяние, с приоткрытым, окровавленным ртом и глазами, в которых не было ни капли страха – лишь обреченная усталость.

Антон отчетливо увидел в его взгляде, что тот уже никуда и никогда не выйдет из своего кабинета, и гаснущие, холодные стены станут последним его пристанищем… И Антон с Аней, исчезающие в дымящемся проеме, – последние представители стремительно удаляющейся жизни, в которой ему более нет места.

Глава 24

34 километра

Время замедлило свой ход настолько, что все его оценки перестали быть адекватными. Вокруг неистово орали сирены, пол и стены, к которым во время резких поворотов приходилось прикасаться, тряслись в предсмертном страхе.

Сознание в воспаленном мозгу то и дело рисовало картину гибели: вот решающий удар планеты отправляет станцию в нокаут, и она, жалобно скрипя железом и хрустя костями пластика, заваливается сначала на бок, а потом обрушивается вниз… их сбивает с ног, и они кубарем летят по коридорам, обшивка стен лопается, переборки сминаются, словно бумажные, потоки воды жадно врываются внутрь…

Дверь в склад номер 18.5 Антон отпер по уже опробованной технологии.

Одной рукой он еще убирал пистолет на место, а другой уже выволакивал слабо пищащего Саймона из темноты комнаты. Склад был густо заставлен невидимыми стеллажами, обиженно звякавшими, когда Саймон задевал их. Даже в красном свете Саймон имел мертвецки бледный вид, отчего смотреть на него без сочувствия было нельзя. Создавалось впечатление, что еще немного, и он свалится в обморок. Антона и Аню он узнал не сразу, с минуту стоял в коридоре на четвереньках, прерывисто дыша, словно рыба, выброшенная на берег.