Чувство бездны
Шрифт:
– Хорошо, – одними губами сказала Аня.
– И еще… – Он улыбнулся. – Я, наверное, не смогу во время полета тебя целовать. Руки будут заняты. Ты же потерпишь, а?
Она тоже улыбнулась.
– Ну что, братец? – сказал Антон, хватаясь за рукояти управления. – Поехали, что ли!
Машина загудела, поднимаясь над площадкой, потом резво взмыла в ночное небо и стала набирать высоту. Всего несколько секунд они наблюдали, как внизу, в сверкающей, иссеченной дождем черноте таяло пятно станционного купола. Одинокий, обреченный островок – пожираемый огромным, бушующим водоемом. Новое озеро, заменившее
Едва катер набрал высоту, Антон зафиксировал скорость и курс на северо-запад. Хотя База находилась строго на севере, самое короткое расстояние, отделявшее станцию от горной гряды, было на северо-западе. Тридцать четыре километра непрерывных, мрачных лесов и болот. Пять с небольшим минут лету.
– Саймон, – позвал Антон.
Ответа не последовало.
– Питер! – крикнул он, покосившись на свернутое комком тело в углу кабины. – Ты жив?
– Да… похоже на то… – не сразу отозвался Саймон.
Антон глянул на информационную панель и в нижние иллюминаторы. Конечно же, с этой высоты внизу ничего нельзя было разглядеть – сплошная чернота. Полагаться приходилось только на навигационную карту. Монитор показывал, что под ними лес.
За пару километров до горной гряды Антон начал снижение. Словно ожидая момента, заверещали сигнальные зуммеры: топливо кончалось.
– Спокойно-спокойно, – проговорил Антон, врубая прожекторы. – Не кричите! Начинаем искать место.
Аня припала лицом к боковому иллюминатору. Саймон продолжал лежать в своем кресле, словно тюк с одеждой.
Очень быстро стало ясно, что полет над вершинами гор ничего не даст. Посадочное место нужно было искать на склонах. Учитывая практически отсутствующий топливный запас, времени для маневров у них почти не оставалось.
Антон перевел боковые прожекторы в режим максимальной мощности и медленно повел катер вдоль сонных скал, нарушая их покой световыми лучами. В кругах света они наблюдали бесконечные крутые отвесы, испещренные разломами и грубо вонзавшиеся внизу в плотную чащу леса. Минуты две они плавно скользили вдоль горного хребта, над самыми верхушками деревьев, но ничего похожего на посадочное место не обнаружили.
Зуммеры взвыли еще тревожнее. Как второй звонок перед началом спектакля.
– Да заткнитесь вы! – буркнул Антон, прекрасно зная, что те не замолчат. Теперь уже не замолчат. В воздухе катеру оставалось быть от силы минут пять. А потом…
Прожекторы выхватили из тьмы широкую расщелину между скалами, и внутренний голос шепнул Антону, что надо лететь туда. Времени на анализ таких советов не было и подавно, и он решительно развернул катер в темноту скал, стараясь не отвлекаться на отвратительные показания топливного индикатора. Ширина расщелины стремительно увеличивалась, крутые отвесы по сторонам становились более пологими, лучи света то и дело натыкались на скопления поросших кустарником холмиков и уступы на склонах. Леса под катером уже не было. Антон опустил машину еще ниже, выискивая хоть какое-то подобие плоскости.
Аня вцепилась в него, молча смотрела в иллюминатор и беззвучно шевелила губами.
– Аня, – сказал он. – Будем садиться на первый попавшийся уступ. Придется выпрыгивать на
Она кивнула, нахмурившись.
– Саймон, ты слышал, что я сказал? Вот и отлично.
Садиться он решил на каменистом откосе, местами покрытом чахлым кустарником. Куда уходил откос вверх и вниз, из-за темноты не было видно, но выбора у них не оставалось. Антон заглушил основной двигатель и стал медленно опускаться. За несколько метров до поверхности он выпустил опоры и крикнул:
– Приготовились! Как открою колпак – выпрыгивайте в левую сторону от катера! Хватайтесь за кусты и камни!..
Когда левые опоры коснулись поверхности склона, Антон дал машине команду на открытие колпака Продолжали противно голосить зуммеры, колпак откидывался ужасно долго. Когда правые опоры толкнулись в грунт, Антон уже знал наверняка: катер на склоне не удержится.
– На выход! – гаркнул он. – Влево!
Катер дрогнул всем телом и замер на земле под сильным наклоном.
Первой метнулась к выходу Аня, ее голубая фигурка, на миг замешкавшись, застыла в проеме, потом скрылась из виду.
В следующий миг «семерка» задрожала всем корпусом и стала медленно сползать вниз по склону.
– Чего застыл?! – заорал Антон на Саймона.
С перекошенным лицом тот кинулся наружу, хватаясь за спинки кресел, и выпрыгнул, мелькнув черным силуэтом в луче прожектора.
Под опорами смачно захрустели камни, послышался треск ломаемых ветвей кустарника. Антон вскочил с кресла, и тут пол машины вздыбился, и его отбросило назад. Он услышал, как снаружи испуганно закричала Аня. Рванулся из всех сил, цепляясь за все, что попадется под руку, стал подтягиваться к проему. Катер продолжал заваливаться и сползать по склону к обрыву все сильнее, и Антон понял, что через несколько секунд машину перевернет и потащит вниз. Но он успел уложиться в эти секунды.
Не вставая в полный рост, он рывком выбросил тело в проем, стараясь не угодить под днище. Ударился о каменистую землю, успел сгруппироваться. Несколько метров его кубарем катило по острым камням, потом он ухватился за густые шипастные кусты и замер, лежа на животе. Катер заскрежетал предсмертным металлическим воем в десятке шагов рядом.
– Антон!!! – испуганно кричала Аня где-то выше по склону. – Антон!!!
– Все в порядке!.. – выдохнул он и закашлялся. – Я здесь!..
Он приподнялся, держась рукой за куст, и увидел, как склон наконец победил катер, и тот, отчаянно лязгнув и взмахнув лучами прожекторов, завалился на бок и стал скатываться по склону. Его стихающий грохот был слышен еще с минуту, после чего звук стих окончательно.
Антон нашел Аню, дрожащую и всхлипывающую, несколькими шагами выше по склону, среди россыпи валунов. Она, разрыдавшись, бросилась ему на грудь и долго плакала. Потом они сели на прохладные камни.
Над головами уже не было того мрачного, покрытого плачущими тучами небосклона. По всей видимости, они вырвались-таки из района стихии. Вверху раскинулась типичная айская ночь, с ее сочными звездными скоплениями, цепочкой мелких орбитальных спутников естественного происхождения и легким ветром, треплющим волосы. Но даже на слабом ветру мокрая одежда давала о себе знать.