Чувство Святости
Шрифт:
Не следует, однако, злоупотреблять подобным воспитанием. Потому как, если наказание станет обыденным и частым, у ребёнка скорее выработается негативизм и озлобление. Изворотливый дьявол найдёт способ усидеть в инфантильном сознании и в сознании взрослого фанатика, который легко может стать саддистом и мазохистом.
Но если мы решим последовать этому приёму в отношении самих себя, то не должны "бичевать" себя, когда наступает духовная победа. Иначе получится, что будем наказывать не символическое проявление беса, а провляние Бога.
Бичевание материальное, внешнее, глубоко символично. Символически мы бьём тело, в глубине же духовного мира наш свободный дух, направленный к Богу, бьёт беса, изгоняет его из себя, освобождается, не оставляет ему места.
Из-за того, что бичевание болезненно
Во всех изобличениях дьявола важно осознание его в себе как постороннего духа, который незаметно слился и сжился с нашим "я", кого необходимо, вытеснить из себя как паразита, отравляющего наш дух своими экскрементами.
Бичевание -- это крайность. Можно попробовать хлестнуть себя плёткой для того, чтобы затем найти более умный способ экзорцизма. Любой способ "самобичевания" должен производиться с полным осознанием его символического значения. Теоретическое знание о символике самобичевания важно, чтобы самобичевание не стало самоцелью. Так, пост не является периодом времени, назначенным церковью, а есть внутренняя решимость духа в обуздании телесных склонностей, расслабляющих человеческую душу. Так и бичевание может быть в полной мере заменено постом, или ограничением в привычках.
Всё, изложенное относительно "бичевания", - вовсе не для того, чтобы призывать к мазохизму, а для заострения смысла и символики поступков, связанных с самоотречением от зависимости паразитического присутствия некоей чужеродной сущности в нашей душе..
61.
Злой дух дьявола и душа индифферентного человека незаметным для него образом становятся неразрывным единым целым. Такое состояние можно охарактеризовать как синкретичное. Обнаружив в себе дьявола, больной оказывается способным дифференцировать себя от сатаны, объективировать не-себя от себя, более сокровенного, проявляя тем самым в себе самосознание, освобождаясь духовно и, даже может быть, физически от воздействия дьявола. Такая дифференциация и освобождение возможны лишь тем способом, при помощи которого возникает иная по своей направленности синкретика: а именно слияние души с божественным Духом. Вместо болезненного состояния, вызванного рабством дьяволу, мы получаем исцеление от недугов, добровольно приобщаясь к живому источнику божественной благодати. Так как Творец человеческой души - Бог, то и душа человека, созданная по Его образу и подобию, воспримет такое единение как свободный акт любви. Ибо то, что находится в родном лоне, испытывает счастье. Любовь, в отличие от необходимости, освобождает. Поэтому одно из определений свободы может быть таким: свобода -- есть осознанная любовь. Осознанная потому, что бессознательная любовь может ошибаться в своём предмете и сатану принять за Бога. Дьявола, который маскируется в облике какой-либо доброй силы называют оборотнем. В снах очень часто мы сталкиваемся с оборотнями. Вот почему верить в то, что нам приснилось, считается грехом. Если человек склонен к мечтательности, то именно в снах он скорее раскроет своё сердце для любой силы. Сердце -- это клапан души, её дверь, её волевая предрасположенность. Мечтателю, не умеющему пользоваться своим рассудком как инструментом, во сне тем более грозит опасность подпасть под влияние дьявола. Ибо запреты разума в действительной жизни настолько порабощают сердце, что во сне оно ищет компенсирующего освобождения и потому заранее предрасположено принять всё за чистую монету.
"Один из способов, с помощью которого Ид рано или поздно косвенно выражает свои стремления, загнанные в подсознание или подавленные Эго, таков: Ид ждёт, пока Эго ночью уснёт, и затем проявляется в искажённой форме снов" (Эрик Берн. "Познай себя" Екатеринбург 2000, с. 58).
Не будем в этом исследовании углублятся в терминологию Эрика Берна, с его Либидо, Ид, Эго и Суперего, которые он органически развил из учения Фрейда, не выходя за рамки психиатрии в обяъснении феноменов души, в отличие от Юнга, к которому он относит в своей книге более любознательных читателей за объяснением метафизической природы психологических аспектов...
Способность раскрывать сердце для Бога в действительной жизни (в отличие от сна) делает нас более разборчивыми и в состоянии, когда наше сознание заторможено (во время сна или под каким-либо иным воздействием: шок, фрустрация, внушение, опьянение). Приобщённость к Богу в действительной жизни не позволит вторгнуться злой силе в сновидениях или в экстраординарной ситуации, не оставляя лазейки для дьявольского проникновения в нашу душу. И чтобы не оставлять дьяволу места в нашем сознании, мы должны постоянно его очищать посредством молитвы и поста. Недаром сказано: "Сей же род изгоняется только молитвою и постом" (Мф. 17, 21).
По отношению к человеку в мире действуют две силы: добрая и злая. Первая ведёт к дальнейшей жизни, вторая -- к смерти. Третьей нет. Если человек проедполагает остаться вне их влияния, то это будет означать зависимость от самого себя. Как раз именно эгоцентрическим или индифферентным человеком овладевает дьявол постепенно и незаметным образом.
62.
Конечно, это интересная мысль (ради мысли только, однако), что мыслить можно обо всём, но не обязательно следовать практически своим мыслям. Интересно в этом отношении воспоминание Николая Бердяева (Н. Бердяев Самопознание. Опыт философской автобиографии. Копия с неизвестного западного издания 1949 года, с. 262), где он пишет: "Джержинский слушал меня очень внимательно и лишь изредка вставлял свои замечания. Так, например, он сказал: "Можно быть материалистом в теории и идеалистом в жизни и, наоборот, идеалистом в теории и материалистом в жизни".
Кто был прав больше: Дзержинский или Бердяев?
Витгенштейн, философ лингвистического анализа в философии неопозитивизма, глубоко разочаровался в возможности философии вообще решить вопрос о том, чтобы человек стал бы счастливее при помощи философии, судя по анализам его творчества изложенным в книге: "Современная буржуазная философия". Под ред. А.С.Богомолова, Ю.К.Мельвиля, И.С.Нарского. Изд. "Высшая школа", М. 1978. с. 206.
Для того, чтобы человеку гармонично соединиться в сознании и сердце, необходимо не иметь оторванных от практической жизни мыслей, необходимо ввести в область активного сознания то, что находится далеко в памяти или на окраинах "поля сознания", и - следовать практически тем мыслям, которые, как мы понимаем, должны составлять наше "я", наше сакраментальное самосознание.
Ведь, как было сказано выше, что у деперсанилизированного человека даже исповедь превращается в формальность. Надо заметить, что тому способствуют и сами священники, в большинстве - малокомпитентные в духовных вопросах, требующих современного осмысления. Их понять можно: "жатвы много, а делателей мало". Даже и "грамотные" священники вынуждены обобщать и упрощать духовные вопросы, склоняя их к общей исповеди. Это беда нашей социальной и эпохальной обстановки. Я написал это в 1984 году, когда советская власть не жаловала церковную. Теперь в двадцать первом веке, когда я редактирую эти страницы своей рукописи, я должен добавить, что обстановка в церкви стала ещё хуже - из-за наплыва в неё проквашенного советской идеологией обывателя, поменявшего, по меткому выражению Владимира Высоцкого, "коньки на санки".
Переходя к оригинальному тексту, рассуждаем дальше так: вот почему современному человеку стало просто необходимо найти внутренний стержень, опору, свет, к которому постоянно стремиться; найти то чувство святости, отступить от которого он не сможет даже, когда исполнится написанное: "поражу пастыря, и рассеятся овцы стада" (Захар. 13,7) или даже когда будут пытать и, может быть, применять психические формы воздействия. Нужно такое самосознание, такое внутреннее чувство святости, которое даже под гипнозом будет заявлять о себе и не даст себя подавить никакой злой внешней силой.