Чуж чуженин
Шрифт:
Мстислава отпрянула с такой силой, что не удержалась и упала на мокрые листья. Она хотела, но не могла отвести взгляд, точно прикованная глядя, как изо рта помытчика изрыгалось что-то красное и отвратительное. На миг показалось, что в розовато-белом месиве мелькнул комок то ли перьев, то ли меха, похожий на птичью погадку, но больше Мстиша не могла смотреть. Запахло рвотой и сырым мясом, и едва успев отползти в сторону, княжна согнулась в мучительной корче.
Когда желудок полностью опорожнился, Мстислава, утершись рукавом и собравшись с духом, обернулась на Нелюба.
Он снова лежал неподвижно,
Княжна сорвала с ветки несколько листьев и, превозмогая новые приступы дурноты, сжимавшие обессиленный живот, вытерла с лица помытчика остатки крови и желчи. На лбу Нелюба выступила испарина, а кожа сделалась серой. Грудь едва вздымалась, дыхание стало частым и отрывистым.
— Что с тобой, Нелюб? — прошептала Мстислава, и её сердце сжалось от сострадания и страха.
Его голос, его взгляд, его повадки — всё это казалось чужим. Был ли он хмелён, или кто-то проклял его? Княжна лишь знала, что Нелюб находился в опасности и нуждался в лечении и уходе.
Она беспомощно оглянулась по сторонам. Надо было как-то переместить его в дом, к теплу и огню. Мстислава попыталась ухватить Нелюба за плечи, но он оказался слишком тяжёлым. Тогда Мстиша вспомнила о плаще. Расстелив его на земле, она не без труда перевалила тело зазимца на накидку и потащила к избе. Полотно выскальзывало из мокрых пальцев, Нелюб жалобно стонал и норовил скатиться, и девушке приходилось то и дело останавливаться, чтобы отдышаться. Кому принадлежала кровь, в которой зазимец был перемазан с ног до головы? Возможно, Нелюба ранили, и нужно было как можно скорее осмотреть его.
Хорошо, что дом просел, и покосившийся порог оказался не слишком высоким. Но даже так Мстиша порядком измучилась, пока втащила Нелюба внутрь. О том, чтобы положить его на печь или хотя бы лавку не было и речи. Мстиславе никогда не удалось бы справиться с такой задачей, и она решила оставить его на полу подле печи. В заброшенной повети нашлась старая мякина и несколько прохудившихся рогож, из которых княжна соорудила подобие подстилки. Перекатив Нелюба на неё и накрыв сверху плащом, девушка подбросила в печь дров и поставила на шесток глиняный горшок с водой. Нужно было осмотреть помытчика и смыть с него грязь. Мстислава достала из сумки Нелюба, в которой они хранили все немногие уцелевшие вещи, свою чистую рубаху и оторвала у неё подол.
Кажется, тепло подействовало на Нелюба благотворно, во всяком случае его кожа слегка порозовела. Но лихорадка усиливалась, и зазимец начал беспокойно метаться и что-то бессвязно бормотать.
Мстислава обмакнула тряпку в подогретую воду и осторожно откинула полу плаща. На рубахе не было сухого места, и княжна бережно сняла её с помытчика. Отложив сорочку в сторону, Мстиша снова испытала прилив тошноты: на боку Нелюба зияла рваная рана. Потревоженная движениями девушки, она засочилась, и Нелюб заскрежетал зубами от боли.
Мстислава застыла. Тряпка вывалилась из пальцев, а руки, испачканные в крови, заходили ходуном. Не вытерпев, княжна вскочила и, едва не опрокинув скамью, выбежала вон из избы.
Привалившись спиной к двери, девушка принялась жадно глотать влажный туманный воздух. Холод потихоньку остужал её разгорячённое лицо, и, подняв глаза к равнодушному осеннему небу, Мстислава заплакала.
Верно тогда Нелюб назвал её хилой неумёхой. На что Мстиша годилась, если не могла даже помочь тому, кто был ей дороже всех на свете? Никчёмная избалованная девчонка, вот кто она такая!
Мстиша зло топнула ногой и, утершись грязным рукавом, поспешила обратно. Руки тряслись, но княжна была полна решимости побороть проклятое малодушие и брезгливость. Она станет есть землю, если это только поможет Нелюбу.
Девушка не имела ни малейшего понятия о врачевании, догадываясь лишь, что необходимо было убрать грязь и запереть кровь. Мстислава оторвала новый кусок от рубашки и, свернув его вчетверо, осторожно приложила к ране. На белом сукне мгновенно проступили алые пятна, и на задворках сознания пронеслось воспоминание о Стояне, протиравшей бруснику для сбитня. Сырой, железный запах ударил в ноздри, и Мстиша пошатнулась. Изба завертелась, чёрный потолок стал быстро приближаться, белое пятно обнажённой груди Нелюба запрыгало, двоясь перед глазами. Виски сдавило ноющей болью, и Мстислава уткнулась носом в собственный рукав, стараясь восстановить сбившееся дыхание.
Трясущиеся пальцы не желали слушаться, но княжна заставила себя обтереть кожу Нелюба. Вода в горшке быстро сделалась мутно-ржавой, и девушка старалась не смотреть на неё. Как могла, она вымыла Нелюба и закончив, осторожно прикрыла его по-прежнему дрожащее тело плащом и своей вотолой.
Больше Мстиша ничего не умела. Нужно было звать на помощь.
Подоткнув Нелюба со всех сторон, Мстислава забросила в печь последние дрова и, тихонько прикрыв дверь, выскользнула на улицу. Она не знала, куда идти, поэтому, добравшись до деревни, постучалась в первый попавшийся дом.
Только встретив испуганный взор хозяйки княжна поняла, что выглядела дико и страшно. Не по погоде одетая в одну рубашку и замызганную понёву, с нечёсаными несколько дней волосами, измаранными руками и лицом, Мстиша походила на попрошайку. Она и была попрошайкой, не имевшей и резаны за душой и молившей о помощи.
Впрочем, лицо женщины чуть смягчилось, когда Мстислава почти спокойно объяснила, в чём суть. Для достижения своей единственной цели Мстиша была готова на всё, и это придало ей отчаянной решимости. Хозяйка отправила девушку в другой конец деревни к знахарке Воробьихе.
Дверь Мстише открыла грузная старуха с недоверчивыми глазами.
— Помоги, госпожа, — отбросив гордость, поклонилась княжна бабке. — Мужа в лесу покалечило, ранен он, без памяти лежит.
— Ишь ты, — презрительно кривя толстые синеватые губы, передразнила Воробьиха, окидывая Мстишу пристальным взглядом с головы до ног. — Как встретят на улице, так на иную сторону норовят перебежать, а как кочет клюнет в задницу, так сразу — госпожа.
— Не ведаю я, чем тебя соседи прогневали, а мы путники и на ночлег остановились вчера в пустой избе, прежде чем беде случиться.