Чужак в чужой стране
Шрифт:
Но Валентин Майк представил ему их радостно и гордо, в качестве братьев по воде, тем самым налагая на Махмуда более тесные узы, чем бывают между сыновьями двух братьев. Махмуд ведь понимал марсианский термин, означавший такое расширяющееся родство, потому что он наблюдал за марсианами и не нуждался в переводе; к тому же слова типа «соединение по цепочке» или даже «две вещи, равные третьей, равны между собой», были неадекватны. Он видел марсиан у них дома, познал их нищету (по земным меркам); он оценил их культурное богатство, о многом просто догадался. Он грокнул
Что ж, выбора не было, он разделил с Валентином Майком воду, теперь ему придется оправдать веру своего брата… он надеялся, что эти — не такие уж пройдохи.
Он тепло улыбнулся:
— Да, Валентин Майк объяснил мне, — и с гордостью, — что вы все вошли в «йим» (тут Махмуд использовал марсианское слово).
— Как?
— Братство по воде. Вы понимаете?
— Грокаю.
Махмуд сомневался, что Хэршо способен грокать, но спокойно продолжал:
— Так как я состою в таком же родстве с ним, прошу вас принять меня в семью, доктор. Мне известно ваше имя; а это, должно быть, мистер Кэкстон — ваше фото печатают в газете, рядом с вашей колонкой; дайте поглядеть, узнаю ли я молодых дам… Это, видимо, Энн?
— Да, но на ней мантия.
— Да, конечно. Я выражу ей свое уважение — позднее.
Хэршо представил остальных… и Джилл поразила его, обратившись к нему с правильным приветствием, произнеся его на три октавы выше, чем любой марсианин, словно у нее ужасно болело горло, но с чистейшим произношением. Она научилась произносить примерно дюжину слов из той сотни, которые уже понимала, — но именно это обращение она выучила в совершенстве, потому что так называли ее, и так она называла Майка десятки раз в день.
Доктор Махмуд поглядел на нее, расширив глаза. Может, не все они — обыкновенные варвары, не ведающие обряда обрезания? У его юного друга действительно сильная интуиция. Он тут же ответил Джилл, как положено, и поцеловал ей руку.
Джилл заметила, как обрадовался Майк. Ей удалось прохрипеть самую короткую из девяти форм, один из ответов на обращение брата по воде — хотя она не сумела грокнуть ее и, если перевести фразу на английский, вряд ли решилась бы обратиться с ней к кому-либо… тем более к мужчине, с которым только что познакомилась!
Махмуд же отлично все понял, восприняв символическое значение, а не буквальный смысл (по меркам людской физиологии такое все равно было бы невозможно), и ответил. Однако Джилл уже достигла своего потолка — она не поняла, что он сказал, и не сумела бы ответить даже по-английски.
Но тут ее посетило вдохновение. На столе были расставлены кувшины с водой и стаканы. Взяв кувшин и бокал, она налила воды, поглядела Махмуду в глаза и серьезно промолвила:
— Вода. Наше гнездо — ваше.
Коснувшись бокала губами, она протянула его Махмуду.
Он ответил по-марсиански и, заметив, что она не поняла, перевел:
— Кто разделил воду, разделяет все.
Сделав глоток, он собрался вернуть бокал Джилл, но замер, затем протянул его Хэршо.
— Я не говорю по-марсиански, сынок, — произнес Джубал, — но спасибо за воду. Никогда не испытывай жажду! — И выпив примерно треть, передал бокал Бену.
Поглядев на Махмуда, Кэкстон торжественно промолвил:
— Станем ближе. Выпьем воду жизни. — Следующей была Доркас.
Неожиданно Доркас заколебалась:
— Доктор Махмуд, вы знаете, насколько серьезно все это воспринимает Майк?
— Да, мисс.
— Так вот, для нас это столь же серьезно. Вы понимаете? Вы… грокаете?
— Я грокаю всю полноту — иначе я бы отказался.
— Хорошо. Пусть у вас всегда будет много воды. Пусть наши яйца делят общее гнездо. — Слезы потекли у нее по щекам, и она поспешно передала бокал Мириам.
Прошептав:
— Возьми себя в руки, детка! — Мириам сказала Майку: — Пьем воду жизни и приветствуем нашего брата. — А доктору Махмуду она сказала: — Гнездо, вода, жизнь. — Она отпила глоток. — Брат наш.
И она передала ему бокал.
Махмуд допил, что осталось, и заговорил по-арабски:
— «А если вмешаетесь вы в дела их и сделаете их своими, то станут они вашими братьями».
— Аминь, — согласился Джубал.
Кинув на него быстрый взгляд, доктор Махмуд решил не спрашивать, понял ли Хэршо его слова. Не место и не время сомневаться и изливать душу. Тем не менее на душе у него потеплело — как всегда после ритуала воды… хотя тут и попахивало ересью.
Прервал его мысли помощник секретаря по соблюдению протокола:
— Доктор Махмуд, вы должны сидеть вон там, пройдемте за мной.
Махмуд улыбнулся:
— Нет, я должен сидеть здесь. Доркас, могу ли я сесть между вами и Майком?
— Конечно, доктор, я потеснюсь.
П. С. по С. П. только что ногами не затопал:
— Пожалуйста, доктор Махмуд! Согласно моему списку, вы должны сидеть вон там, в конце! В любую минуту придет господин Генеральный секретарь, а тут кишмя кишат репортеры и Бог знает кто еще… что же мне делать?!
— А ты иди в другое место, сосунок, — посоветовал Джубал.
— Что?! А вы кто такой? Вы в списке? Он поспешно сверился с перечнем имен.
— А вы– то кто? спросил Джубал. — Старший официант? Я Джубал Хэршо, и если моего имени нет на вашем листочке, можете его порвать. Послушайте, вы, недотепа, если Человек с Марса желает, чтобы рядом с ним сидел доктор Махмуд, возражений быть не может.
— Но он не может здесь сидеть! Места за столом конференций резервируются для Министров, Глав Делегаций, Верховных Судей и людей такого же ранга. Уж и не знаю, как мне их втиснуть, если еще кто-то явится — ну и, конечно, самого Человека с Марса.