Чужак в чужой стране
Шрифт:
— Отлично, — согласилась Джилл.
Она поцеловала его в лысину.
— Босс, вы поступили благородно. Мы вас накормим, напоим и уложим спать. Погоди, Джилл, я тебе помогу.
— Я тоже могу помочь, да? — спросил Смит.
— Конечно, Майк, будешь носить подносы. Босс, мы подадим обед к бассейну — слишком жарко.
— А куда же еще? — Когда они вышли, Джубал спросил Дюка: — А ты за каким дьяволом ходил?
— Я думал.
— За это не платят, и от этого портится характер. Ну, а результат есть?
— Да, — ответил Дюк, — я решил:
— Поздравляю! Желание не лезть в чужие дела — восемьдесят процентов от всей существующей мудрости человеческой.
— Но вы-то лезете в чужие дела.
— А кто тебе говорил, что я мудр?
— Джубал, если я предложу Майку стакан воды, он проделает всю церемонию?
— Полагаю, да. Дюк, у Майка всего лишь одна черта характера, сравнимая с человеческими: всепоглощающее желание нравиться другим. Но я не уверен вот в чем: понимаешь ли ты, насколько он серьезен? Я принял братство по воде, прежде чем до конца осознал, что это такое. И я по уши увяз в его делах. Ты обяжешь себя никогда не лгать ему, никогда не сбивать с пути истинного, быть на его стороне, что бы ни случилось. Подумай хорошенько.
— Я уже думал. Джубал, есть в Майке нечто такое, что заставляет вас желать о нем заботиться.
— Знаю. Может, ты еще не сталкивался с честностью. Невинностью. А Майк никогда не пробовал плодов с Древа познания Добра и Зла… вот мы и не знаем, по какому принципу он «тикает». Надеюсь, ты не пожалеешь. — Джубал поднял глаза: — А я думал, ты уже покончил с дистиллированием питья.
— Не мог отыскать штопор, — ответил Лэрри.
— Ну вот, опять механизм. Дюк, стаканы вон там, за «Анатомией Меланхолии»…
— Я знаю, где ваш тайничок.
— Давай-ка выпьем, прежде чем всерьез браться за дело.
Дюк достал бокалы, Джубал налил и поднял тост:
— За братство алкоголиков… наиболее подходящее хрупкой человеческой душе.
— Ваше здоровье.
— Будем!
Выпив, Джубал радостно вздохнул:
— Ах!.. Дюк, предложи Майку выпить, да научи его, как хорошо быть человеком. У меня сразу возникает творческий порыв. Вперед! Ну почему этих девушек нет именно тогда, когда они мне нужнее всего! Вперед!
— Сегодня я «Вперед», — отозвалась Мириам, появившись на пороге, — по..
— Так я диктовал, «какая необычайная, горько-сладкая судьба…»
— Это я дописала, пока вы трепались с Генеральным секретарем.
— Освобождаю. Отсылай.
— А вы не хотите прочитать? Нет, мне самой сначала надо все просмотреть: после того, как мы с Майком поцеловались, у меня возникло новое мироощущение.
Джубал содрогнулся:
— Прочитать? Боже милосердный, да писать такое — уже грех: не вздумай перечитывать и что-либо исправлять, чтобы сделать это правдивым. Милая моя, подлинная исповедь не должна быть запятнана правдой.
— О’кей, босс! Энн зовет всех к бассейну — перекусить до обеда.
— Пора, пора. Объявим перерыв, джентльмены?
Закусывали не спеша, вино лилось рекой, на столе стояла рыба и прочие деликатесы, полученные из Скандинавии. Джубал предложил Майку бренди, но результат тому не понравился. Он проанализировал неприятные ощущения, добавил к этанолу кислород, провел обратный процесс ферментации и превратил жидкость в воду с глюкозой.
Наблюдая за влиянием алкоголя на Человека с Марса, Джубал заметил, как тот опьянел — и тут же протрезвел. Пытаясь понять, что происходит, Джубал уговорил его еще выпить, и Майк согласился: жидкость предлагал его брат. Майк поглотил невообразимое количество спиртного, прежде чем Джубал признал: напоить его невозможно.
Хотя про Джубала сказать то же самое было нельзя, невзирая на весь его опыт; он пил вместе с Майком, и потому его мысленные способности притупились. Когда он спросил Майка, что тот сделал, Майк решил, что Джубал спрашивает его о нападении спецслужб и о пропавших машинах. Ему до сих пор было не по себе, он попробовал оправдаться, надеясь получить от Джубала прощение.
Когда Джубал сообразил, о чем говорит парень, он прервал его:
— Сынок, не желаю ничего слышать. Ты сделал, что надо, — все получилось в совершенстве. Но… — тут он сонно заморгал, — не рассказывай об этом ни мне, ни кому-нибудь другому.
— Нет?
— Нет. Это самое чудесное событие — с тех пор, как мой дядюшка сделал вид, что у него две головы, и сам с собой спорил по поводу пошлины на серебро, и сам себя опроверг. Объяснение все испортит.
— Я не грокаю тебя.
— Я тоже. Давай еще выпьем.
Появились репортеры; Джубал принял их очень благосклонно, пригласил поесть, попить и расслабиться, но велел отцепиться от него и от Майка, не донимать вопросами.
Тех, кто не обратил внимания на предостережение, побросали в бассейн.
Джубал держал под рукой Лэрри и Дюка, чтобы они совершали обряд крещения. Кое-кто злился, другие, напротив, окунались с энтузиазмом новообращенных — Джубалу пришлось остановить их, иначе ведущего репортера из «Нью-Йорк Таймс» искупали бы в третий раз.
Поздним вечером, отыскав Джубала, Доркас шепнула ему на ухо:
— К телефону, босс.
— Запиши.
— Лучше вы подойдите, босс.
— Подойду — с топором! Давненько я собирался отделаться от этой Железной Девы, а сейчас и настроение подходящее. Дюк, топор мне.
— Босс, это тот человек, с которым вы так долго беседовали сегодня…
— А… что ж ты мне сразу не сказала? — Джубал с трудом взобрался наверх, запер дверь кабинета и подошел к телефону.
На экране красовался приспешник Дугласа, но его тут же сменил сам Генеральный секретарь.
— Долго же вы шли к телефону!
— Это мой личный телефон, господин Секретарь. Иногда я вовсе не отвечаю.
— Похоже на то… Почему вы мне не сообщили, что ваш Кэкстон — алкоголик?
— Неужели?