Чужак. Ученик
Шрифт:
— Тань, пойдем, я тебя провожу до дороги, там поймаем машину — и ты поедешь домой.
— А ты?
— А я вернусь и вновь поговорю с ребятами.
— Они уже сейчас хотят разговора, Влад.
Обернувшись, я увидел компашку, подходящую к нам.
— Слышь, пацан, — обратился ко мне громила, явно чувствующий себя Аль Капоне, — бабу оставил и… отсюда.
— У тебя уже есть, — ответил я.
— А с брюхатыми, говорят, слаще, — мерзко ухмыльнулся он, — …отсюда, пока я добрый.
Вот минус моей привычки не выеживаться — во внешнем виде и тачке.
— Послушайте вы, — вступила Таня, — я сейчас позвоню мужу, и он вас в порошок сотрет.
— Эта… против, — вступает в общение тип со свернутым
— Так даже лучше, — говорит Капоне и пытается ударить меня.
Наивный. Крики, ругань. Я работаю жестко, без правил, парни в драке явно не новички. Пока все нормально. Один отмор валяется, схватив хороший боковой в подбородок, стараюсь постоянно перемещаться — их больше, а тут не съемочная площадка, и Дэвида Стетхема не наблюдается. Еще один, видно, не заметивший знакомства своей печени с моей ногой несколько секунд назад, вдруг резко приседает и наклоняется вперед. Таким подарком грех не воспользоваться. Второй пошел — полет нормальный. Первый отмор начинает шевелиться. Не скучай, родной, сейчас я к тебе подойду и уложу баиньки, а может, в больницу — как получится.
— Получи, сволочь, получи.
Твою тещу. Танюха подлетела к первому улегшемуся уроду, начавшему подавать признаки жизни и с размаху лупит его сумочкой.
— Назад, Танюха! — кричу я и моментом ломаю рисунок боя.
Удар. Голову откидывает назад, и я на мгновение теряю ориентировку. Отступаю под градом ударов, стараясь не пропустить и быстрее прийти в себя. Таня продолжает размахивать сумочкой.
— Отойди от него, дура!
Поздно: урод немного оклемался и, схватив девчонку за руки, повалил на землю. Стараюсь прорваться туда. Удар. Черт, как больно: громила попал мне в колено. Терпеть. Подожди, Танюха, я сейчас. Стараюсь краем глаза не терять из виду происходящее с ней. Танюха визжит и впивается ногтями уроду в лицо. Отмор орет, зачем-то лезет в карман. Быстрее. Обозначаю движение в сторону свернутого носа. Купился. Шаг к громиле. Удар в челюсть блокирую плечом. Взмахом руки отвлекаю. Шаг — и колено в пах. Теперь… Дикий крик Танюхи. Урод достал нож. Девчонка, извиваясь, пытается от него отползти. Отшвырнув громилу, я бегу к Тане. Поздно: урод дважды всаживает ей нож в спину и, ощерившись, поворачивается ко мне.
Холод. Холод во мне и вокруг меня. Урод пытается порезать и меня, но движется очень неловко. Видно, еще не восстановился полностью. Левая рука перехватывает нож. Правая снизу вверх основанием ладони впечатывается в подбородок. Урода бросает спиной на землю, глаза закатились — видно, он без сознания. Шаг вперед — и я с силой опускаю ногу на гортань. Что-то лопается под ступней. Я около Тани. Она пытается встать с земли, не понимая, что с ней. Низ спины залит яркой кровью.
— Тань, лежи, я помогу.
Она смотрит на меня и ложится на землю боком. Срываю с себя майку и пытаюсь остановить кровь. Не получается. Две колотые раны выше поясницы. Почка наверняка задета. Внутреннее кровотечение.
— Молодой человек, пустите, я помогу вашей жене, я врач.
Рядом со мной пожилая пара. Одни из немногих остававшихся на пляже, когда мы с Таней собирались уходить. Киваю головой, встаю. Женщина стремительно опускается рядом с Танюхой. Танюха сильно бледнеет от большой потери крови. Я понимаю, что должен испытывать ярость, страх, боль, надежду, но я равнодушен.
— Она будет жить?
— Не знаю, отойдите.
Я понимаю, что Таня уже не жилец, и в этом виноват только я. Но я равнодушен. Я смотрю на Таню и вижу только исчезающую вместе с жизнью зелень из глаз молодой девчонки.
Шум. Похоже на то, что у нас гости. Ну что ж, будем посмотреть. Осторожно подбираюсь к краю дверного проема и прислушиваюсь. Так и есть: кто-то ходит, судя по звуку — скелетон, и не один. Что ж вам, сладким, надо? Я был такой белый и пушистый, часа два никого не трогал, никуда не ходил, в организации пьяных оргий замечен не был, а тут — вы, пэпээсники местные, и боюсь, что вашего фейс-контроля я не пройду. Матвей, можешь себя поздравить: твоя уверенность в моей встрече с аборигенами погани начинает оправдываться. Остаться здесь, надеясь, что пронесет, или убраться отсюда? Всем вопросам вопрос — и монетку не кинешь: нет ее у меня. Будем считать, что это место свой запас прочности исчерпало. Пока они не подошли поближе, нужно аккуратно сделать ноги.
Я осторожно выбрался из кельи и попытался рассмотреть хозяев уровня. Ничего и никого. Кошкин взгляд давал интересную картину. Пространство вокруг меня казалось серовато-черным и резко уходило в черноту, прикасаясь к стенам построек. Осторожно скользя вдоль строений, я стал уходить от раздающихся звуков в глубь первой части. Пройдя метров тридцать, остановился. Резкий запах ударил в нос. По сравнению с ним самый последний бомж благоухал «Диором».
— Ну вот и зомби появились. Вместе со скелетонами — полный комплект, или писец, как правильно?
Правильно — заткнись!
Ну и что теперь делать? Сзади скелетоны, впереди — зомби, уйти с этой улицы я никуда не могу, вернее, могу, но только в келью. Приплыли. План «Невод» в исполнении группы неподкупных стражей местного порядка. Тем временем обладатель запаха приблизился. Так, что говорил Матвей насчет слабых мест? Скелетоны хорошо видят, но не слышат и не чувствуют запаха. Зомби плохо видят, плохо слышат и хорошо чувствуют запах. Чувствуют. Скелетоны бродят чаще всего стаей. Да и по звуку слышно, что не один идет за мной. Зомби чаще всего находится в одиночестве. Так, быстрее думать. Какие идут скелетоны и, надеюсь, один зомбак — неизвестно. Моя ставка один удар. Значит, зомби. Прикончить его и забраться в келью. Нет, не так: прикончить, забраться в келью — и прикрыться телом зомби. Судя по всему, идет обыск уровня. Матвей говорил, что твари этих видов довольно тупы. Скелетоны заглядывают в келью, видят зомби — что он там делает, также проверят. Наверняка опознаватель «свой — чужой» у них есть. Надеюсь, он работает, определяя внешний вид. Иначе мне… писец. Запаха они не чуют. Если меня ранят, может пронести, главное — не оставлять крови на видном месте. Почему Матвей не сказал о проверке? Кто ее организует, зачем? Кто осуществляет координацию прочесывания? Как далеко зомби? Черт, ничего не видно. У кого лучше зрение — у меня или зомбака?
Глухой рык, раздавшийся метрах в пятнадцати, прервал мельтешение моих мыслей. Молясь всем богам и святым одновременно, я скользнул в келью, находящуюся слева от меня. Лихорадочно расстегнул сумку и достал кистень. Успокаивающая тяжесть игрушки приятно отозвалась в руке. Я стал сбоку от проема. Щит за спиной. Запах зомби накатывался невыносимыми, тяжелыми волнами. Он — я очень надеюсь, что не они, — приближался. Наконец я услышал шаги. Тяжелые, медленные, с постоянным пошаркиванием, они могли принадлежать в моем мире только очень старому, больному человеку. ОДИН! Слава Создателю. Ожидание выматывало невыносимо. Ну вот наконец-то.
Иди ко мне, мой хороший, иди. Вот и головка появилась. Резко взмахнув рукой, я обрушил ромб на голову твари. Есть. Бинго. Голова с приятным чмоканьем разлетелась, как гнилой арбуз. Гнилая плоть крупными ошметками, вперемешку с не менее гнилыми мозгами, забрызгала все вокруг. Особенно отвратительный кусок слизи попал мне в лицо. Упав на колени, судорожно прикрывая рот, избавляюсь от содержимого желудка, пытаясь быстрее закончить этот процесс.
— Полный контроль, говоришь?