Чужак
Шрифт:
На него никто не обращал внимания. Волдут и Карина, торопясь, уже перерезали удерживающие щиколотки и запястья пленника веревки. В какой-то момент Волдут сказал, что Торир опять обязан жизнью Карине. Это она сообразила отыскать Бирюна, а уж тот нашел, как связаться с ним через перунников.
Торир поглядел на девушку. Она уже не плакала, лицо ее было серьезным, даже суровым. Не глядя на Торира, она орудовала ножом, разрезая путы.
«Ты мое счастье дивное», — подумал Торир. И тут же вскрикнул от боли, когда толстые путы оборвались и он почти рухнул на руки Волдута. Разом взорвались болью все части
— Что с ним? — дрожа и стараясь не заплакать, спросила Карина.
— Он крепкий парень, оклемается. Идем. — И, подхватив бесчувственного Торира на руки, как ребенка, Волдут шагнул к проходу. — Веди, Бьоргульф. Без тебя нам не выпутаться из этого лабиринта.
Калека лежал под стеной, не сводя глаз со стенающего Олафа.
— До третьего поворота дойдете, там подождите.
Волдут перевел взгляд с калеки на Олафа, кивнул, понимая, и вышел. Карина тоже на миг задержалась, глядя на Олафа. И лицо ее стало жестким. Но калека проследил ее взгляд:
— Иди, девица. Я о том же мыслю, но у меня должок остался.
Когда Карина вышла, он подполз к решетке над жаровней, почти любовно стал перебирать орудия пыток. Выбрал длинную, еще не успевшую остыть иглу, пополз, переваливаясь, к ярлу. Тот, видимо, еще плохо соображал, однако почувствовал, что рядом кто-то есть.
—. Кто здесь? Помогите!
— Помогу. Во имя всех богов Асгарда [140] я помогу тебе, Олаф-ярл, как и ты помог мне, когда калечил.
140
Асгард — у скандинавов небесный дворец, где обитают их божества
Он сказал это на языке викинга. И Олаф невольно встрепенулся.
— Кто ты?
— Неужто забыл? Так вспомни Бьоргульфа Быстрого, ярл.
И с этими словами он всадил раскаленное железо в глазницу Олафа. Глаз зашипел, мгновенно сварившись. Олаф дико взвыл. А Бьоргульф, страшно оскалившись, продолжал вонзать свое орудие мести в голову ярла. И тот вскоре затих, перестал сучить руками и ногами, вытянулся. Тогда калека рывком, со страшным хлюпающим звуком, вырвал из Олафа иглу. Торжествующе поднял ее вверх и выдохнул:
— Один! Я свершил часть своей мести!
И пополз прочь.
Бирюн не плутал в темноте подземных пещер и легко догнал дожидавшихся его спутников. Опираясь на здоровую руку и культю, он продвигался довольно быстро, чтобы вскоре вывести их к выходу на склоне Горы. Снаружи уже была ночь. У входа их дожидалась еще пара волхвов, а подле них стоял страж, тупо глядел перед собой, ничего не замечая. Тоже находился во власти чар.
Волхвы быстро приняли из рук Волдута бесчувственное тело Торира, уложили в двухколесную арбу, в каких обычно возят горшки на рынок гончары, накрыли сверху дерюгами.
Волдут поднял голову, взглянув вверх, туда, где располагался — княжий двор и слышался гул голосов.
— Видимо, князь еще объясняет градцам, как они ошиблись в своем избраннике, оказавшемся предателем.
Карина резко повернулась к нему.
— Люди ему не поверят. Аскольд ныне не больно люб в Киеве, а то, как защищал
Волдут взглянул на нее и вдруг ласково погладил по щеке.
— Не поверят, говоришь? Добро.
Но Карина уже склонилась над Ториром, забыв обо всем, кроме него. Волдут какое-то время глядел на нее, вздохнул.
— А теперь тебе лучше оставить нас, девица.
— Как оставить? Да кто же его выходит, как не я?
— Мы выходим. Или ты забыла, что волхвы лучшие лекари? Тебе же сейчас лучше пойти к себе и заняться чем-нибудь, чтобы тебя видело как можно больше людей. Не забывай, Торира взяли у тебя. Не ровен час, еще на тебя подозрение падет. Ибо когда князья узнают, что пташка упорхнула, — ох и разлютуются же!
Карина молчала, Волдут не сразу понял, что она плачет.
— Что ж, я теперь его никогда не увижу?
— Что долго не увидишь — это верно, как и то, что завтра Даждь-бог опять пошлет на небо Хорос-солнышко. А никогда?.. Гм. На все воля богов.
Карина в последний раз коснулась губами лба своего варяга и, больше не оглядываясь, пошла по склону Горы вниз, в то время как волхвы направили тележку с раненым вдоль крутого склона, в сторону реки, где их ожидала лодка.
У входа в пещеру какое-то время оставался лишь Бирюн. Почесывался, поглядывая на стоящего истуканом стража, напевал себе под нос:
Воля богов. Где она? В сверкании молний. В течении реки. В людских судьбах. И что бы ни вершил смертный, Лишь великие боги решают его участь. Но каждый дождется своего часа И лишь тогда узнает, что предрекли ему великие боги.Он пел хрипло и заунывно, чуть раскачиваясь, поднимая изувеченное лицо к ясным осенним звездам. Потом закряхтел и потащился вниз, искать место, где бы мог всласть выспаться до утра. Ибо сегодня он мог спать спокойно.
ГЛАВА 5
Это был один из тех дней Велеса, когда полагается не молить о чем-то, а воздавать хвалу за полученное. И, как всегда бывает в таких случаях, людей на капище пришло меньше, чем когда приходилось просить.
«Люди всегда неблагодарны», — думал князь Аскольд, глядя на мутную за грудневой изморосью толпу. Как правитель, он понимал это особенно. Всегда что-то требующие, недовольные, избегающие жертвовать на нужды города, люди бывали покладисты, только если в чем-то нуждались. Получив же требуемое, сразу забывали благодеяния. И Аскольд, все понимая, никак не мог с этим свыкнуться. Порой даже думал: не бросить ли все, не вспомнить ли молодость и не уйти ли по зыбкой кровле царства Эгира [141] попытать удачи? Но знал, что никогда так не поступит. Так не поступал никто, кто добился власти.
141
Зыбкая крыша Эгира — кенинг, означающий море. Эгир — хозяин моря, подводный великан.