Чужак
Шрифт:
Итак, я - наёмный убийца? Или, хуже того, свихнувшийся преступник…
Но вслух спросил:
– Спасибо, конечно, Бен. Но прости, пока сам не вспомню, не поверю даже тебе… Скажи, как думаешь, почему я не дал сдачи во время нападения в трактире? Ты же, вроде, говорил, что всегда завидовал моей силе и ловкости…
Дарси почесал кудрявую голову:
– Старикашка Шань доложил, что поил тебя не только заживляющими раны травами, но и противоядиями. Это он подсказал Лурку, что по всем признакам беднягу Вана сначала отравили, а потом уж в спину… - он выразительно изобразил удар ножом и довольно ухмыльнулся.
Кажется,
Промолчал и на совещании, где сержант докладывал начальству о новом происшествии, и потом, когда приятель попытался затащить меня на обед в трактир. На его разочарованное:
– Ну и пожалуйста… - ответил:
– Прости, друг, потом выпьем… Скажи, могу ли я вернуться в Архив и посмотреть кое-какие бумаги? Или «подозреваемого» туда не допустят?
Бен недовольно пожал плечами:
– Они не посмеют отказать - есть приказ Лурка ни в чём тебе не мешать… И, честно говоря, всё это очень странно, как думаешь, что за игру он затеял?
Рассеянно посмотрел на него, и меня удивило слишком уж задумчивое лицо обычно легкомысленного приятеля. Кивнув помрачневшему сержанту, быстро направился на своё прежнее место работы, моля бога, чтобы сверлившие мозг подозрения не оправдались…
Я просидел в Архиве остаток дня и почти всю ночь, перерыв целую гору документов, и задремал только под утро, уронив непривычно «раздетую», постоянно мёрзнувшую голову на стопку рассыпанных на столе бумаг. Отвратительный сон, в котором тени в масках настойчиво пытались убить Дасти Роджа, привёл к тому, что я и наяву отбивался от коварных преследователей, грозно размахивая руками. В конце концов, соскользнув со стула, тело ударилось о пол, что в итоге, наверное, спасло мне жизнь…
Я даже не понял, что уже проснулся, продолжая «сражение», и, увидев занесённый над собой нож, ловко оттолкнул ногами нападавшего в чёрном плаще. Тот охнул, видимо, не ожидая отпора, но, с размаха приземлившись на пол, быстро вскочил, потянувшись к голенищу сапога. Это движение было мне знакомо, и бывший архивариус ловко опрокинул стол, ставший для него неплохой защитой от летящих в цель ножей.
Когда глухие стуки металла о столешницу закончились, я уже перебрался к стене, изо всех сил упираясь ногой в набитый документами шкаф в попытке вытащить из-под его ножки пыльный томик какого-то романа, оставленного в Архиве молодым романтично настроенным писарем, месяц назад скрывшемся в неизвестном направлении с женой губернаторского секретаря.
Воспоминание пришло мгновенно, стоило лишь посмотреть на эту отделанную металлом и резьбой махину из ценного, твёрдого как камень дерева. Поясница заныла, напоминая, как мне, самому молодому из работников этой дыры, совсем недавно пришлось приподнимать угол, чтобы второй по глупости сотрудник успел подставить любовный роман под ножку чертовски неустойчивого и очень опасного исполина.
Желание выжить, вероятно, придало измученному недельным голоданием и тяжёлым ранением телу сумасшедшую силу. Ведь других вариантов выкрутиться у меня не было: наделив нового сотрудника полномочиями «практиканта», Лурк отказал ему в праве ношения хоть какого-нибудь оружия.
Всё решали мгновения, и, похоже, насмешливая судьба, отобрав у клиента память, взаимен решила подарить ему толику везения. Когда перед помутневшим от напряжения взглядом обречённого промелькнуло лезвие большого кинжала, подставка вылетела из-под ножки шкафа, и «чёрная гора», доверху набитая бумагой, рухнула на моего оппонента…
От ужаса я закрыл глаза, не в силах даже представить, во что теперь превратился потенциальный убийца, потому и не увидел, как в дверях комнаты появился быстрый, словно вольный ветер, и злой, как обиженный грабителем пёс, Лурк в сопровождении своих бравых бойцов.
Он что-то кричал мне, размахивая руками, но я бесцеремонно отодвинул его и, стряхнув смешанный со слезами пот, на дрожащих ногах шагнул к лежащему человеку в чёрном. Шкаф придавил его ноги, и он не издавал ни звука - вероятно, был без сознания или уже мёртв. Присев на корточки, снял платок, закрывавший его бледное, искажённое болью лицо. Длинные ресницы дрогнули, открывая свету покрасневшие от лопнувших сосудов белки глаз, тонкая струйка крови скользнула от приоткрытого рта на подбородок.
Вмиг замёрзшие пальцы коснулись его нежной кожи, оставив тёмный, размазанный след на щеке:
– Зачем всё это, Дарси? Почему? Что я сделал не так… и в чём провинились перед тобой все эти люди?
Он смотрел прямо в глаза и молчал, и в этот момент в его расширенных зрачках я увидел нас двоих как бы со стороны: грустно усмехающийся сержант, словно нарочно падающий от моего удара на пол. Летящие в перевёрнутый стол не торопившиеся покидать его руку ножи, неслучайный «промах» кинжала опытного бойца и, наконец, это хладнокровное движение несостоявшегося убийцы вправо. Если бы Бен не шагнул в сторону, оставшись на месте, все усилия пропали даром. Значит, он хотел, чтобы ворвавшийся Лурк увидел «нападение», которого на самом деле не было…
Кажется, я разучился дышать, не в силах оторвать взгляда от его замершего лица, но как только над плечом послышалось прерывистое дыхание Лурка, губы Дарси прохрипели:
– Ненавижу их всех, они заслужили… Я убил… - казалось, это отняло у него последние силы, и умирающий Бен прикрыл ресницы, словно не хотел больше никого видеть.
Лурк простонал:
– Боже, кто бы мог подумать, Дарси… Вероятно, бедняга сошёл с ума. Поднимайся, Дасти Родж, и иди отдыхать, это приказ… Тебе итак сегодня крепко досталось.
Он встал, и я собрался последовать за ним, но, заметив, что ресницы сержанта снова вздрагивают, быстро наклонился, сжав его ладонь в своей. Не открывая глаз, Бен выдохнул с кровью:
– Дальше придётся тебе одному, Родж… Ты должен завершить…
Он умер, а я, потрясённый и растерянный, обернулся к нахмуренному Лурку:
– Дарси попросил меня помолиться за него. Как только разберусь, что к чему, обязательно исполню его последнюю просьбу. Но сначала надо всё вспомнить…