Чужаки
Шрифт:
Он твердо верил, что русские никогда не смогут пустить завод без иностранцев, без оборудования, которое он намеревался вывезти.
Совсем иначе обо всем этом думал Папахин и сами рабочие. Карабашцы, построившие завод и рудники собственными руками, знающие каждый его винтик, каждый рычаг, были убеждены, что они могут обойтись и без посторонней опеки. Папахин был убежден, что если завод не будет разоружен, рабочие смогут управлять им без чужаков.
И вот ближайшие несколько дней должны были решить, удастся ли англичанам осуществить
Трофим Трофимович напрягал все силы организации, стремясь опередить Рихтера. При помощи вернувшегося в Карабаш Федора Зуева он разработал план предстоящей схватки и теперь обсуждал его с ближайшими помощниками, стремясь привлечь к Делу как можно больше рабочих.
— Собранья надо, — блестя черными глазами, предлагал Зарип. — Тайнай собранья назначать. Русский, татарин, башкир, все аулом гулять надо. Ты говоришь, я говоришь, Дуня говорит, якши будет…
— Нет, не годится, — отвергла предложение Зарипа Дуня. — На такое тайное собрание сам Рихтер явиться может. Много народа собирать сейчас не следует.
— Верно, — согласился Папахин, — но и тянуть нельзя. Все должно быть сделано в течение одних суток. Иначе опоздаем.
— Тогда давай стафета гонять, — снова предложил Зарип.
С этим предложением Зарипа согласились все. Решили отправить по заводу и рудникам устное указание с таким расчетом, чтобы, не подвергая опасности актив, распространить директиву от одного нужного человека к другому.
Эстафета содержала всего несколько слов и предназначалась для надежных людей, могущих возглавить борьбу за спасение завода.
Жизнь эстафеты началась сейчас же после окончания совещания. Вернувшись на Смирновскую шахту как раз в начале первой смены, Федор Зуев остановил молодого черномазого машиниста подъемника. Через минуту машинист подозвал к себе идущего на смену донщика. Тому потребовалось за чем-то зайти в паровую. Второй кочегар паровой еще вчера собирался сбегать по какому-то делу на соседнюю шахту.
Зарип по пути заглянул на завод. Дуня зашла в депо железнодорожников.
Через несколько часов нужные люди были оповещены.
Но пока в Карабаше шло все по-старому. Несмотря на приближение фронта, Рихтер медлил.
Глава сорок вторая
По пути в Челябинск полковник Темплер остановился на одну ночь у Петчера. Они проговорили до самого утра. За последние несколько недель Темплер очень постарел. Обычно молчаливый, теперь говорил не умолкая. Он стремился в разговорах забыться от всего того, что его мучило. Полковник не оставил у Петчера в отношении Урала никаких сомнений.
— Судьба Урала решена под Бузулуком. Чтобы повернуть красных назад, нужно немедленно включить в борьбу союзные войска, но я сомневаюсь, что это будет вовремя сделано, могу сказать вам лишь одно: спасайте все, что успеете, — заключил Темплер. Если бы эти слова сказал Уорд или даже сам генерал Нокс, то и тогда Петчер не был бы так встревожен, как теперь, когда он услышал их от Темплера, которого хорошо знал и считал пророком в русских делах, особенно, когда дело касалось Урала и Сибири.
Он не мог не верить Темплеру, но в мозгу никак не укладывалось, почему он должен потерять все, что многие годы принадлежало его дяде и ему самому. Это же невиданная и неслыханная наглость, грабеж священной собственности иностранцев!
Он готов был бросить все и мчаться к Ллойд-Джорджу, Клемансо, Вильсону и категорически потребовать от них немедленного объявления войны советам, настоять на посылке в Россию такого количества дивизий, чтобы задержать, а потом и опрокинуть эту страшную лавину, называемую Красной Армией. Но всегда на смену такому решению сейчас же приходило другое: нужно ехать в Москву и там любыми средствами добиться встречи с Лениным и сказать прямо в глаза, что его дерзкая затея с конфискацией частной собственности рано или поздно приведет к столкновению со всеми деловыми людьми и он в конце концов будет ими уничтожен.
Однако «решительные действия» Петчера на этом заканчивались. Веря Темплеру, он в то же время не мог решиться на то, чтоб издать приказ о демонтаже машин и отправке их в Сибирь. Кончилось тем, что удивленный его бездействием Уркварт прислал телеграмму, упрекая племянника в желании оставить заводы красным.
Петчер забил тревогу. По проводам полетели срочные телеграммы, по дорогам поскакали гонцы с требованием сейчас же начать и срочно закончить работу по разоружению предприятий.
Ознакомившись с первой телеграммой управляющего корпорацией, Рихтер позвал к себе Жульбертона.
— Нужно немедленно взорвать завод, — выслушав приказ Петчера, категорически заявил Жульбертон. — Говорят, красные будут здесь через несколько дней.
Рихтер с удивлением посмотрел на Жульбертона, взял из его рук телеграмму и бережно положил в карман.
— Я не понимаю, господин Жульбертон, как вы можете так говорить? Здесь ясно сказано, что мы должны делать, — холодно сказал Рихтер.
— А я еще раз заявляю, что завод нужно взорвать, — настаивал Жульбертон. — Распоряжение написано без учета обстановки. Если не хотите вы, то я сам сегодня же добьюсь его отмены. Завод должен быть взорван, господин Рихтер.
Рихтер решил не спорить и подождать еще сутки. «Дьявол с ним, пусть добивается, — думал Рихтер. — Все равно Петчер не согласится. Но я под этим предлогом могу подождать. А за это время может поступить сообщение об изменении положения на фронте, и вся эта затея отпадет сама по себе».
Но на следующий день на завод под усиленной охраной явился Петчер. Взбешенный медлительностью Рихтера, все еще не отдавшего распоряжения о выполнении его приказа, он потребовал, чтобы в контору сейчас же вызвали Жульбертона, председателя управы Кучеренко и лесничего Плаксина.