Чужаки
Шрифт:
— О, вы совсем не знаете русских, мистер! — торопливо зашептал Петчер. — От них можно ожидать всего.
— От живых, конечно, но не от мертвых. — Геверс вплотную подошел к Петчеру.
— Пришла пора, мистер, отстранить от руководства работами Калашникова. Нужно немедленно обвинить его в провале спасательных работ и этим показать свою заботу и тревогу о погибающих шахтерах.
Петчер благодарно посмотрел на Геверса.
— Это очень умное предложение. Не понимаю, почему вы не сказали мне об этом раньше?
…Подошел Калашников, он обессиленно повалился на крепежник.
Во дворе
— Что случилось? — подойдя к Калашникову, грубо спросил Петчер.
Инженер мутными глазами смотрел в сторону забоя.
— Сейчас произойдет обвал. Он намного страшнее, чем мы предполагали. Теперь все кончено. — Калашников глухо застонал.
— Как кончено? Что вы болтаете? — громко, чтобы все слышали, закричал Петчер. — Да как вы смеете так говорить? Неужели же вы не понимаете, что там завалены люди и мы должны во что бы то ни стало спасти их!.. Да вы, оказывается, трус, паникер! — размахивая кулаками, еще громче закричал Петчер. — Я поручил вам руководство спасательными работами, а вы их провалили, а теперь хотите совсем остановить! Но я вам этого не позволю, не позволю! Убирайтесь вон! Вы больше здесь не руководитель. Я сейчас же прикажу остановить все шахты, завод. Собрать сюда всех рабочих! Я сделаю все, чтобы спасти наших людей.
Калашников был почти в обморочном состоянии. Вконец измотанный, он не мог перенести последнего потрясения.
— Обвал, обвал, — стонал он. — Что же это такое? Что же это за план? — И вдруг злоба, страшная злоба охватила все его существо. Поднявшись с крепежника, он схватил обеими руками полено и направился к англичанину. В груди его болезненно заныло, ноги дрогнули и подкосились. Падая на землю, он дико закричал и забился в мучительных судорогах.
Назначив Геверса руководителем спасательных работ, Петчер уехал в контору. Через час около Смирновской шахты собралась толпа людей, ожидая спуска на третий горизонт, чтобы принять участие в спасательных работах.
Собравшиеся возле шахты рабочие шумели, спорили, ругались.
— Бают, на поминки нас позвали. Правда, што ли? — громко спрашивал высокий сутулый шахтер стоявшего рядом Сашу Каурова. — Сперва уморили всех, а потом народ встревожили. Эх, и подлюги!
— Торопиться надо. Может, еще живых застанем, — дрожа всем телом и едва сдерживая кипевшую в нем ярость, ответил Саша. — Неизвестно еще, а вдруг живы?
— Кому неизвестно, а кому поди давно известно, — сердито пробурчал шахтер. — Намедни к нам псаломщик забегал. Говорит, у них воздух-то весь вышел. Задохлись они. Огня, говорит, там теперича и то не разведешь, а без огня чего там! Известно, могила.
— Обожди, Минька, каркать, — вмешался рядом стоявший шахтер, — може, еще живьем вынут, кто знает как?..
— Тьфу, дурачье какое! — озлился Минька. — А вы еще через год приходите, в самый раз будет. Эх же и тюти! — И Минька с обиженной миной отошел от своих собеседников.
Приступив к спасательным работам, Геверс первым делом заменил измученных шахтеров вновь прибывшими. Петчер нагнал ему теперь столько рабочих, что часть из них была даже отпущена домой. Так же, как и Калашников, Геверс решил не уходить из шахты до конца спасательных работ. Никто, даже самый строгий наблюдатель, не мог бы подумать сейчас, что именно он, Геверс, является одним из главных организаторов этой трагедии. С показной настойчивостью Геверс взялся за спасательные работы: бегая с места на место, он нервничал, кричал и не переставая напоминал о страданиях заваленных шахтеров. Одного замешкавшегося крепильщика Геверс схватил за шиворот и ударил кулаком.
— Лентяй, мерзавец! — исступленно кричал Геверс. — Там товарищи наши погибают, а ты работу срываешь!
Парень начал было огрызаться, но на него прикрикнули забойщики:
— Замолчи, сам виноват!
У Геверса были бы все основания торжествовать победу, если бы не гул, донесшийся из восточного штрека. Чтобы как следует проверить штрек, он приказал прекратить сваливать туда породу и стал прислушиваться, не повторится ли гул снова? Вскоре его застал там штейгер. Догадавшись, по какой причине англичанин находится в штреке, Мустафа предложил освободить штрек от породы.
— Это для чего же? — насторожившись, спросил Геверс.
— Как для чего? — удивился Мустафа. — Взрыв-то ведь в этой стороне был слышен.
— Ну и что?
— Да так, ничего, — уклончиво ответил Мустафа.
Сделав вид, что он не понял намека, маркшейдер ушел в забой, оставив Мустафу в штреке.
Прошло еще несколько часов, и Геверс совсем успокоился. Разговаривая по телефону с управляющим, он как бы мимоходом напомнил:
— А ведь план-то все-таки оказался хорошим. Напрасно вы беспокоились, мистер.
— Да, да! — рассмеявшись, согласился Петчер. — У меня сомнений больше нет. Спасибо! — И они опять заговорили о ходе спасательных работ, доказывая друг другу необходимость их ускорения.
Возвращаясь после телефонного разговора и проходя мимо восточного штрека, Геверс заметил, как оттуда выскочил Мустафа.
— Мистер! — взволнованно закричал штейгер, увидев Геверса. — Опять-что-то бухнуло. Накажи меня аллах, если там нет людей.
— Не болтай чего не следует! — цыкнул Геверс. — Это тебе приснилось спьяна.
— Нет, не приснилось! — тряся головой, заупрямился Мустафа. — Там есть люди!..
Штрек не успели завалить на десять аршин. В глубине его было темно. Геверс взял лампу и вместе с Мустафой вошел в штрек. К ним подошел Рихтер. Сейчас он тоже принимал активное участие в спасательных работах. Механик хотел узнать, можно ли начинать спуск второй смены.
— Пожалуйста, подождите меня здесь, — попросил механика Геверс. — Я сейчас вернусь.
Прошло еще несколько минут. Рихтеру надоело ожидание. Постояв еще немного, он вошел в штрек.
В глубине он увидел Геверса и Мустафу, прильнувших к породе.
— Сейчас же велите забить штрек! — услышал механик распоряжение Геверса.
Больше Рихтер ничего не успел услышать. Какая-то могучая сила подхватила и с ожесточением отбросила его назад. Стараясь освободиться от навалившейся на него тяжести, Рихтер в ужасе закричал. Он увидел бегущих забойщиков, крепильщиков и откатчиков. А с той стороны штрека, откуда должны были выйти Геверс и Мустафа, выползли страшные тени… Присмотревшись к этим ползущим теням, Рихтер понял, что произошло, и снова страшно закричал: