Чужая для монстра
Шрифт:
Рейвен начал обращаться. Когти, клыки и броня, закрывающая кожу появились еще раньше, в бою с пришельцем. Теперь же, обращение, судя по всему, было полным. Альбер с трудом подавил естественный порыв отшатнуться, невольно сожалея о том, что лично вручил свою сестру этому монстру. Хотя… на счет того, кто тут больший монстр можно было бы поспорить. Оставшиеся в живых воины герцога, помятые и окровавленные тяжело приходили в себя.
Тварь ушла, оставив жалкую кучку от когда-то сильной армии. Еще бы немного, и от них самих мало что осталось. Герцог трезво оценивал собственные шансы на удачный исход сражения, не питая иллюзий. Теона спасла их жизни, дав пусть и слабый, но шанс. Теона…
— Аранда! — окрик прозвучал глухо и сипло, но некромант обратил на герцога внимание чуть рассеянных глаз, — сколько тебе нужно силы, чтобы убить эту тварь?
— Много, Ваше Сиятельство, — скривился некромант, — вы даже не представляете всей ее мощи.
— Отчего же, — герцог ощупал кисть, предплечье. Похоже, переломы. Но отвлекаться времени не было, — отлично представляю.
— Мы не в силах ее убить. Это нереально в слабом мире, с размытыми границами. Единственное, что может у нас получиться — вышвырнуть ее за грань так, чтобы она не смогла вернуться. В ближайшие лет пятьсот.
— Насколько сильно ты хочешь отправить ее подальше? — криво улыбнулся герцог, сверля взглядом парня.
— Я готов преступить парочку глупых правил, если вы не станете афишировать мое участие в ритуале жертвоприношения, — некромант привстал на неокрепшие ноги, — но кого мне нужно жертвоприносить?
Его тон был шутливый, слегка нахальный, но Альбер без труда смог услышать в нем и страх, и сомнения, и нерешительность. Много лет назад за подобные ритуалы на некромантов открывали охоту, их объявили вне закона и преследовали как дичь. Теперь же, он, герцог, сам просит нарушить закон.
— Найдем, — герцог демонстративно оглянулся, устремив тяжелый взгляд на кучку защитников замка из личной гвардии императора, по глупости решивших окружить их снова. Император мертв, но его ментальный приказ все еще действовал на подчиненных. Альбер мог бы постараться… в другое время, в другом месте, после своего восстановления и крепкого сна, избавить их от влияния сдохшего старикашки. Но не теперь.
Ледяной колючий дождь, не причинял мне вреда, но основательно подмораживал и оставлял на языке привкус металла. Я понимала, что кровь не моя. Но она была везде, кажется, даже в воздухе. Когда ящер раскрыл свою пасть и выпустил в противника огонь, запахло горелой плотью. Было много огня, крови, и обжигающе ледяного дождя, стекающего по моим покрывшимся инеем волосам, лицу, одежде. Враг был сбит с толку, дезориентирован, но не побежден. Он казался таким сильным и непобедимым, намертво вцепившимся в этот мир и не желающим его выпускать.
— Ну что же, вы первые это начали, — заметил Альбер, настороженно следя за окружавшими их небольшое уцелевшее войско стражами. Что должен был пообещать безумный император, раз его слушаются даже после смерти? Неужели его власть над некоторыми подданными простирается до сих пор?
— Они давно не живые люди, — выдохнул некромант, — там нет разума. Лишь злоба и стремление выполнить последний приказ.
Нельзя сказать, что Альбера мучила совесть до этих слов. Не более чем любого правителя, который мгновенно оценивал все за и против и принимал допустимость жертв.
— Начинай! — приказал он Аранде, и тот активировал созданную на скорую руку пентаграмму. Некромант лишь надеялся, что нигде не ошибся, выводя дрожащими от слабости руками непрерывные
И тут на них набросились. Бездумно, рискованно, не заботясь о собственных жизнях. Их пытались убить, вытеснить из зала, загнать в глухой коридор, где было бы легко уничтожить одного за другим.
Аранда чувствовал, с какой стремительностью пентаграмма вытягивает из него силы, опасался, что потеряет над ней контроль до того, как она насытится. Жертвоприношения не поощрялись в среде некромантов. Не то, чтобы за них кто-то кого-то мог наказать. Некромант наказывал себя сам, проявляя преступную самоуверенность и становясь жертвой собственного ритуала.
Кадир остро ощутил, когда жаждущий пищи знак жадно принял чью-то жизнь. Едва утраченный контроль был восстановлен, и некромант уже с большей уверенностью продолжил собирать свой жуткий урожай. Альбер и его воины стояли насмерть, не позволяя противнику их оттеснить. И противник падал и умирал, наполняя своей жизненной силой круг.
В воздухе пахло грозой, дождем, опасностью и кровью. Рейвен несся вперед, легко преодолевая невысокие холмы, склоны, стремясь к единственной цели — как можно скорее добраться до Теоны. Не дать ей навредить самой себе, не допустить ее столкновения с тварью. Любой исход боя таил в себе опасность для носителя Демиурга. Кто бы ни победил — чужая тварь или хранители этого мира, все равно пострадает его жена. Поэтому он готов был пожертвовать всем, лишь бы успеть вовремя.
Он бежал, не зная усталости, иногда ему казалось, что вот-вот взлетит, но все же притяжение к планете не позволяло ему этого сделать. И когда запах крови и гари стал почти невыносим, он понял, что почти на месте.
Перед ним разворачивалась картина воздушного боя. Две крылатые твари безжалостно наносили друг другу смертельные удары, они рвали друг друга клыками и когтями на части с неистовством и яростью. И на спине ящера, почти слившись с толстой шкурой, виднелась маленькая хрупкая фигурка его жены.
Глава 17
Было неестественно и захватывающе испытывать ощущения, несвойственные обычному человеку. Демиург во мне жил, сражался, ликовал и потреблял мои жизненные силы. Это было логичным завершением моего жизненного пути. Жизни в займы, никогда мне не принадлежащей. Победим мы с ящером, и я исчезну навсегда. Победит тварь, и я стану ее пищей. Выбор невелик.
Страх отступил, хотя и восторга кровавая битва не вызывала. Я все еще мыслила как Теона, но знала, что в последний момент приму нужное этому миру решение. Жаль… Мгновение сожаления о несбывшихся местах, о близких, которых придется оставить. О мужчине, которого я так и не узнала, быстро закончились. Тварь взревела, когда молния ударила в ее крыло, и подожгла его. Боль разъярила пришельца, увеличив его ярость и силу. В какой-то момент я поняла, что следующий удар сбил меня с шеи ящера. Я стремительно неслась вниз, но от столкновения с твердью меня спас хвост твари, перехвативший меня перед самым ударом, встряхнувший, и отшвырнувший меня прямо на скалы.
Я закрыл глаза, готовясь к жестокому удару, когда меня перехватили сильные и заботливые руки, не позволяя почувствовать боль.
— Рейвен! — открыв глаза, удивилась, поняв, что почти лежу на руках у собственного мужа.
— А ведь я был уверен, что отправил тебя в безопасное место к брату, — проворчал недовольно бывший главнокомандующий.
— Как бы я оставила тебя здесь одного, — шепнула я.
Он торопливо поцеловал меня и аккуратно усадил под каменный навес, чтобы защитить от надоедливых капель дождя. А после, разогнавшись, прыгнул ввысь, целенаправленно целясь в шею разворачивавшегося в нашу сторону монстра, готовящего новый удар, на этот раз, смертельный. Ящер не позволял твари приближаться ко мне, но против пришельца у него было не много шансов.