Чужая игра
Шрифт:
— Кое-чему?
На лице Чона явно просматривалось сомнение.
— Ты хочешь сказать, что сейчас, работая на татами, пользуешься только техникой цюань-шу, изученной в детстве?
Я вздрогнул от неожиданности — Чон вдруг заговорил по-китайски!
Его произношение несколько отличалось от того, как разговаривал Юнь Чунь, но я все понял.
— Конечно нет, — ответил я тоже на китайском, но гораздо медленнее, чем кореец. — Я тренировался и у других мастеров, кстати, и во время прохождения службы.
— Убедил.
Мне показалось, что Чон сильно удивлен, хотя по его бесстрастному восточному лицу понять это было трудно.
— Ну ладно, давай оставим эту тему.
— Как скажете…
— Пока оставим, — добавил он многозначительно. — Мы ее продолжим в спортзале. Сегодня вечером тренировка. Все охранники обязаны тренироваться три раза в неделю. Единственной уважительной причиной отсутствия в спортзале может быть только болезнь. Но если будешь часто болеть, то у нас появится вакансия. А теперь я тебе объясню твои служебные обязанности…
Он меня накачивал инструкциями и наставлениями почти час.
Я не мог не отдать ему, как начальнику охраны, должное — все было предусмотрено и продумано до мелочей.
А если учесть количество охранников и качество их подготовки, то у Наума Борисовича и иже с ним был весьма мощный отряд командос, способных выполнить любую задачу.
Странные, однако, дела творятся под носом у правоохранительных органов…
Тренировки охранников «Витас-банка» проходили все в том же «Олимпионике».
Так, ничего особенного: разминка, работа со снарядами для укрепления мышц, растяжка с обязательной посадкой на «шпагат»…
Некоторые, похоже новенькие, это упражнение выполнить не могли. И Чон, свирепо поблескивая своими узкими раскосыми глазами, подвешивал их на «дыбу» — систему блоков и веревок, которые привязывались ко всем конечностям.
Распятые парни держались мужественно, хотя здоровенный верзила, один из помощников Чона, был немилосерден — так натягивал веревки, что у них трещали мышцы.
Я знал, что это упражнение очень болезненное, но весьма эффективное. Главное — не переусердствовать, иначе может быть обрыв сухожилий и человек превратится в калеку.
Я отрабатывал все, что предлагал Чон.
Он изредка посматривал в мою сторону, но замечаний не делал, хотя я и старался совершать как можно больше погрешностей. Ведь по легенде регулярными тренировками я не занимался достаточно продолжительное время.
Однако я несколько переусердствовал в своем стремлении выглядеть «как все». Чон подловил меня на «шпагате» — его я выполнял из рук вон плохо.
— На «дыбу»! — коротко приказал кореец.
Меня тут же подняли в воздух и надели на руки и ноги кожаные манжеты с карабинами для веревок.
— Терпи, — коротко бросил Чон.
И сам стал к рукоятке барабана, на который наматывалась веревка, соединенная через систему блоков с карабинами манжет.
Я молча кивнул.
Мне не понравилось выражение лица Чона — похоже, он готовил мне какую-то пакость, — но отступать было поздно.
Кореец слегка покривился в нехорошей усмешке и начал вращать рукоятку. Защелкала трещотка фиксатора, и я повис в воздухе уже без поддержки ухмыляющихся парней.
Не спуская с меня сурового взгляда, Чон натягивал веревки все сильнее и сильнее. Я знал, что сейчас растянут надлежащим образом и кореец уже должен остановиться.
Но тот продолжал вертеть свой «варганчик».
Я понял.
Я все понял.
Сукин сын, этот Чон!
Конечно, я и не предполагал, что он отнесется ко мне по-доброму. Однако то, что он задумал, не укладывалось ни в какие рамки.
Представляю, как он доложит Науму Борисовичу: «Увы, травма на тренировке, к дальнейшей работе не пригоден…»
Все чин-чинарем, при свидетелях, которые подтвердят что угодно.
Вот сволочь!
Я отключил внешнее восприятие мира. И низвергнулся в пучину медитации.
Мысленно я вырастал, как сказочный богатырь, мышцы наливались нечеловеческой силой, а веревки истончались до толщины обычного шпагата.
Будто не я, а кто-то другой наблюдал за Чоном, который ошалело уставился на рукоятку барабана, не желающую сдвинуться ни на миллиметр.
Он злобно оскалил зубы, потянул ее изо всех сил…
И грохнулся на пол — коротким, едва заметным движением я натянул веревки, прикрепленные к рукам, и они лопнули, будто их свили из гнилья.
Очутившись на полу, я спокойно освободился от манжет и присоединился к парням, обалдевшим от увиденного.
— Ни хрена себе… — прошептал кто-то из них.
Мгновенно вскочивший на ноги Чон был желто-серым. Произошедшее было выше его понимания.
В зале повисла гробовая тишина.
Я стоял как ни в чем не бывало и спокойно массировал запястья.
Стоял и думал: «Если сейчас Чон полезет в драку или натравит на меня своих воспитанников, я его убью». Без всяких сожалений и угрызений совести.
И буду гонять эту свору, пока им белый свет не покажется в копеечку…
Внешне я был невозмутим, но в моей груди бурлил вулкан.
Чон постепенно приходил в себя. Он многое видел в жизни и был мудр. Кореец понимал, что я разгадал его замысел, и теперь он должен был найти выход из этой патовой ситуации.
Выяснение отношений можно и отложить…