Чужая, или Академия воинов
Шрифт:
— Ученик Маркус, я… — снова начала извиняться Полина.
— Я же сказал: не переживай. Я вполне цел и невредим. И не надо так официально ко мне обращаться, можно просто по имени.
— Но…
— Ну ладно, ладно, — усмехнулся Маркус. — Извинения принимаются. Ты сама-то как? Сильно ударилась? Что с ногой?
Только теперь Полина заметила, что машинально держится за коленку.
— Не знаю. Кажется, все в порядке.
Она несколько раз согнула и разогнула ногу, желая убедиться, что сустав не поврежден, и тут же сморщилась от боли.
— Можно? — Маркус присел на корточки и осмотрел ногу, подсвечивая себе джайдером. — Просто громадная ссадина, да и синяк будет большой.
— Ерунда.
— Ага, только еще штаны порвались, — сообщил Маркус, поднимаясь. — Влетит тебе от наставника.
— Вот уж катастрофа! — фыркнула Полина. — Одним выговором больше, одним меньше…
— А-а-а… так ты поэтому в ночи бегаешь? — понимающе спросил Маркус. — Решила улизнуть от неприятностей?
В его словах не было ни иронии, ни издевки, и поэтому Полина ответила вполне искренне:
— Да нет, это я от злости неслась сломя голову. А от неприятностей разве отвертишься?
— И то верно, — согласился Маркус. — Так ты дальше побежишь? Только учти, тут метрах в десяти защитный барьер, голову себе не разбей.
Полина не удержалась и рассмеялась.
— Ты чего? Я же серьезно! — обиделся Маркус.
— Ой, ты не обижайся, — спохватилась она, — я не над тобой смеюсь. Просто представила, как на полной скорости вписываюсь в невидимую стену и ме-е-едленно стекаю вниз. Слушай, мне повезло, что я с тобой столкнулась, ты не такой непробиваемый!
Но Маркус вовсе и не думал обижаться. Он даже проводил Полину до главной аллеи, так как она вдруг обнаружила, что заблудилась в темноте.
А по дороге он рассказывал ей всякие смешные истории о том времени, когда сам только что поступил в Академию, и Полина на время забыла о своих неприятностях. Расстались они почти друзьями. Во всяком случае, Полине так показалось.
Подходя к своему коттеджу, Полина замедлила шаги. На веранде было полно людей — целая компания Мастеров о чем-то оживленно беседовала, — и ей не хотелось проходить мимо них в неряшливом виде: порванные штаны, грязная куртка, растрепанные волосы. Осторожно пробираясь по кустам, она обошла коттедж кругом и посмотрела на окна комнат.
У Матвея свет не горел. Должно быть, он все еще был в обсерватории. Убедившись, что одна створка ее окна приоткрыта, она решила воспользоваться освоенным сегодня методом, «как обходиться без дверей».
Подтянувшись за карниз и чуть не задохнувшись от боли в ободранном колене, Полина животом легла на подоконник, развернулась и тихо спрыгнула вниз. В тот же момент в комнате зажглась лампа, и, прежде чем зажмуриться, она успела заметить сидящего в кресле Матвея.
Пока Полина щурилась от яркого света, Матвей прилагал нечеловеческие усилия, чтобы не взорваться от ярости. Оснований для этого у него было предостаточно: внешний вид его подопечной и способ, которым она вернулась в комнату, а также ее долгое отсутствие без разрешения. Но после выволочки, устроенной ему сегодня Кареном, Матвей не спешил с выводами. В конце концов, в чем-то и он сам был виноват. Выдерживая паузу, он машинально постукивал кончиками пальцев по подлокотнику кресла. Полина тоже хранила молчание, с вызовом глядя ему прямо в глаза.
— Немедленно приведи себя в порядок! — наконец произнес Матвей ровным и тихим голосом. Прихрамывая, Полина послушно направилась в ванную комнату, по пути прихватив чистую одежду и аптечку. Подавив сильное желание выругаться, Матвей двинулся следом.
— Тебе помочь обработать рану?
— Нет, спасибо, я сама справлюсь.
— Не дури, давай посмотрю, — продолжал настаивать Матвей и, заметив ее замешательство, строго добавил:
— Я выйду, пока ты будешь переодеваться, а потом обязательно меня позови, а не то к Лекарю отправлю.
Полине пришлось согласиться, потому что в Академии визит к Лекарю считался дурным тоном. То есть, конечно, в этом не было ничего постыдного, если заболевание или травма были серьезными, но обращение к врачу из-за пустяковой царапины не приветствовалось. Поэтому она лишь привела себя в порядок, высоко закатала штанину на поврежденной ноге и выглянула в комнату:
— Я готова, наставник.
Матвей осторожно промыл рану, ощупал раздувшееся колено и подтвердил слова Маркуса:
— Глубокая ссадина, сильный ушиб. Может, все-таки сходим к Лекарю?
Морщась от боли, Полина отрицательно покачала головой.
— Тогда терпи.
Дезинфицирующий раствор так обжег, как будто к колену прикоснулись раскаленным прутом. Полина крепко сжала кулаки, чтобы не закричать. «Рад небось, что мне так больно», — подумала она с обидой. И тут же пожалела об этом, потому что Матвей, к ее огромному удивлению, терпеливо дул на коленку, пока боль не утихла. Потом он ловко наложил лечебную повязку и сказал:
— А теперь пойдем в комнату и поговорим.
Вечер был полон сюрпризов. Причем неприятные, похоже, сменялись приятными. Матвей усадил Полину в кресло, а сам устроился напротив.
— Я должен принести тебе свои извинения. Прости, что так унизил тебя в обсерватории. Я не знал, что туда тебя привел Карен, но это меня не оправдывает. И спасибо за помощь в наблюдениях.
Полина так растерялась, что только неуверенно кивнула головой в знак того, что извинения приняты. А Матвей продолжал:
— Я надеюсь, что метод покидать помещение и проникать в него через окно не войдет у тебя в привычку. И, пожалуйста, надень джайдер. Он вынул из кармана браслет.
— Я совсем про него забыла! — охнула Полина, поспешно защелкивая его на запястье. — Прошу прощения, наставник, этого больше не повторится.
Матвей тяжело вздохнул:
— Надеюсь. И скажи мне честно: ты с кем-то дралась?
— Нет, наставник.
— Тогда почему ты вернулась в таком виде?
— Я… я бежала по парку… поскользнулась и упала.
Полина не упомянула о Маркусе просто так, на всякий случай. Собственно, Маркус зла на нее не держал, так что наставнику ни к чему было знать подробности.