Чужая любовь
Шрифт:
Дома девушку ждал ещё один подарок. Маленькая бархатная коробочка оказалась в домашней тапочке, в которую старалась втиснуть ногу. В коробочке лежали золотые серьги с прозрачными сияющими камушками.
– Но у меня, же не проколоты уши.
– Вот завтра и проколи. Мила хотела, чтобы Лиза носила сережки, уговаривала проколоть уши, но Елизавета - ужасная трусиха, даже когда она выросла, я не смог её уговорить.
Катя поняла, что завтра в обеденный перерыв ей нужно будет посетить косметический кабинет. Толстенькие конверты, подаренные его друзьями в ресторане, Катя
Чем меньше оставалось времени до родов дочери, тем чаще Сергей Александрович говорил о боязни Лизой крови и боли. Иногда Екатерине казалось, что если эту процедуру он смог переложить с дочери на неё, то рожать пришлось бы ей.
Лиза нервничала не меньше своего отца, она заходила несколько раз, но его не было дома, сидела одна в комнате. Кате казалось, что дочь переживает из-за ссоры, ей хочется поддержки, но позвонить первой ей мешала гордость, а Сергей Александрович не звонил, чтобы не беспокоить дочь, находящуюся в интересном положении, как он выражался.
В последний раз Екатерина решила подойти, поговорить, предложить чаю или позвонить отцу.
– Отстань от меня, что припёрлась, сидишь тут в чужой квартире, уезжай в свои турлы. Серьги напялила, чтобы ему угодить. Он меня должен любить. Ты украла чужое, его любовь ко мне. Уйди, отсюда и без тебя тошно.
Спорить или что-то доказывать ещё с детских лет Екатерина знала, что этим сделаешь себе только хуже, поэтому занялась уборкой. К тому времени, как Сергей Александрович приехал, Лиза уже ушла.
- Лиза заходила.
– Что она хотела?
– Не знаю, но может тебе позвонить её и спросить.
– Нет, боюсь спровоцировать скандал. Ей нельзя волноваться.
Звонок телефона раздался ранним утром, когда они ещё спали.
– Звонил Егор. Лизу забрала скорая. Я в больницу.
Он быстро встал и начал одеваться.
– Мне можно поехать с тобой, - спросила Катя, волнуясь за его самочувствие.
– Нет. Если она узнает, ей это не понравится. Мне нужно было отправить её рожать в частную клинику. Если с ней что-то случиться, я никогда себе этого не прощу.
– Позвони мне, когда сможешь, - на прощанье попросила Катя.
Сергей Александрович позвонил Кате только вечером, объяснив, что он оплатил дочери палату, но Лиза ещё находится в родовой палате: «Роды были тяжелыми, ребёнок крупный, а Лиза не соглашалась на кесарево, из-за шва. Ей разрезали промежность, всё обошлось. Когда приеду не знаю, подожду, когда переведут в палату».
Проснувшись утром, девушка поняла, что её мужчина не возвращался. Он позвонил, когда Екатерина на маршрутке ехала на работу. Всю ночь он провёл в палате дочери и внучки и сейчас собирался домой.
По грустному голосу мужчины девушка поняла, что не всё хорошо, что-то очень его беспокоит, а её беспокоило его здоровье. Она осторожно спросила: «Как здоровье Лизы?»
– Нормально. Только говорит, что голова слегка кружится.
– Как девочка?
– Четыре с половиной килограмма, здоровенькая, хорошенькая.
– Как ты себя чувствуешь?
– Устал. Поеду домой, Птенчик. Помоюсь и постараюсь уснуть.
– Мне отпроситься? Могу я чем-то помочь?
– Нет. Проверь вечером накладные, отчётность, короче синюю папку. Я посплю, а после обеда поеду в больницу.
Вечером, после работы, у Екатерины были занятия по вождению, и домой она вернулась поздно и сразу начала заниматься документами. Сергею Александровичу Катя не решалась звонить, не зная, где он находится. Он приехал через час после неё, уставший, с впавшими глазами, резко осунувшийся и постаревший. Боясь услышать плохую новость, Екатерина не осмелилась расспрашивать. Она знала, что он сам всё расскажет, ему захочется выговориться, разделить с ней свои проблемы, просто чуть-чуть нужно подождать.
- Сегодня был тяжелый день.
– Ужинать будешь?
– Нет. На работу заезжал, там и поел. Душ и спать.
– Ты на работе был? Я не знала, думала ты у Лизы и боялась тебе звонить.
– Вначале я был у неё. Она отказывается кормить девочку. Потом её истерика. Егор не отвечает на звонки, не навестил её ни разу. Поехал к Лизе на квартиру, он там с женщиной, не знаю, как сдержался, привёз его к ней, ей естественно ничего не сказал. Пока я ездил, она написала отказ от ребёнка, и всё, потому что он не хочет ребёнка. Я предлагал увеличить содержание. Всё плохо. Где-то я её просмотрел, воспитатель с меня никчемный. Даже в подростковом периоде у меня с ней не было проблем. Сейчас трубит одно, чтобы тебя выгнал, я спрашиваю: «А ты бросишь Егора и с роддома ко мне с девочкой переедешь?» Нет, ей нужен этот урод, она хочет жить своей жизнью, она ведь взрослая, а я должен жить, как она хочет, говорит, что я старый маразматик. Знаешь, Птенчик, я ведь, в самом деле, дурак, содержу и её, и её кобеля.
Екатерина не знала, как ему помочь и чтобы сама делала, окажись на его месте. Посоветоваться ей было не с кем, даже о том, как ей самой на своём месте поступить. Он ведь дал ясно понять, что в любой момент, когда Лиза расстанется с Егором, Катя окажется за бортом его жизни.
Всё утро и дорогу, пока подвозил Катю до работы, Сергей Александрович говорил о дочери и внучке. Екатерине показалось, что её отсутствие свободно смогли бы заменить две вещи: это резиновая кукла в постели и диктофон, когда он не спит и не занимается сексом. Она плохо спала ночью, утром боль и беспокойство неопределённости не улеглись, она не знала, как поступить. За месяцы, проведённые вместе, она не только привыкла, но и полюбила его и как мужчину, и как заботливого родителя, которого никогда не было у неё.
Она поняла, что он никогда не попросит её об общем ребёнке. В обеденный перерыв она взяла такси и поехала к Вере Павловне за советом и чтобы отвезти оплату за комнату. Квартирная хозяйка Екатерине обрадовалась, пробовала отказаться от оплаты, но девушка настояла, понимая, что в любой момент может оказаться на улице и уголок скромного приюта ей возможно ещё пригодиться. Кате нужно было выговориться, рассказать, попросить совета.
– Вера Павловна, почему мне не везёт? Почему у меня всегда плохо? Может, погадаете мне?