Чужая маска
Шрифт:
– Ну, это вы поняли, а генералу понимать не обязательно.
– Ох, Анастасия, бить тебя некому. И где ты врать научилась? Такая была хорошая девочка, а что из тебя выросло?
– Виктор Алексеевич, вы отечественные детективы читаете? – засмеялась Настя.
– Вот еще, – буркнул полковник.
– И напрасно. Есть прекрасный писатель Николай Леонов, а у него совершенно замечательный герой, Лев Иванович Гуров. Так вот этот самый Гуров на вопросы вроде вашего всегда отвечает: что выросло – то выросло.
– Все шутишь, все тебе смешочки.
– В роддоме, в Чехове. Наснимала кучу страниц, сейчас буду пристраивать пленку на проявку и печать. Между прочим, я вам кандидата в «Викторы» нашла.
– Кто такой?
– Бывший главный врач роддома, где работал Пригарин. Лощинин Виктор Федорович. И Виктор, и старый знакомец, и врач. Полный комплект.
– Ишь ты, – хмыкнул Гордеев. – Молодец, деточка. Полдня прожила не зря. Ты куда пленку-то пристраивать собираешься?
– Не знаю еще, я только вошла, даже поесть не успела. А кто из ребят сегодня на месте?
– Кто надо, тот и на месте. Давай-ка поешь быстренько – и сюда. А я пока твоего Лощинина поищу.
Алексей спокойно воспринял известие о том, что после обеда его милицейская супруга отбудет на службу. Ничего необычного в этом не было, Настя всегда работала столько, сколько было нужно, не оглядываясь ни на часы, ни на календарь. Да и сам Леша был точно таким же фанатиком, которому повезло превратить хобби в любимую работу и который готов был заниматься этой работой с утра до ночи.
– Тебя отвезти? – только и спросил он.
– Нет, лучше вечером забери меня, если сможешь, – попросила Настя. – Может, к родителям съездим? Мама вчера намекала на какой-то феерический плов.
– Давай, – охотно согласился Алексей. – Если ты не поздно освободишься. Плова в исполнении Надежды Ростиславовны я еще не пробовал.
– Ну да, – засмеялась она, – ты больше к папиным знаменитым цыплятам привык. А мама за то время, что в Швеции жила, совсем от кухни отвыкла, теперь форму набирает. Так что готовься к тому, что в течение нескольких месяцев она будет угощать нас, мягко говоря, странной едой.
– Что в подарок повезем?
– Не знаю. – Она беззаботно пожала плечами. – На ходу придумаем.
– Ася, нельзя же быть такой легкомысленной, – упрекнул ее муж. – Когда мы поедем, если вообще поедем, все магазины будут уже закрыты.
– Ой, ну ладно тебе, – досадливо отмахнулась Настя, – вечно ты со своей правильностью меня уедаешь. У меня голова трупами забита, а ты с глупостями пристаешь. Купим что-нибудь, не проблема.
Лешка обиженно умолк, с ожесточением распиливая ножом жареное мясо. Покончив с мясом, Настя налила себе кофе, закурила, задумчиво повертела сигарету в пальцах и взяла ее так, как просил за день до этого Стасов. Ей было неудобно, пальцы пришлось держать согнутыми в непривычном положении, а не свободно выпрямленными, как она привыкла.
– Ты что? – удивился Леша. – Откуда эти подзаборные жесты?
– Да так, – неопределенно ответила она. – Непонятный случай попался. Человек, который на людях держит сигарету так, как обычно и я ее держу, в момент, когда его никто не видит, держит ее совсем по-другому. Как ты думаешь, почему? Я проверяла, он никогда не сидел и даже не арестовывался. Так откуда у него взялась эта привычка?
– Асенька, я, наверное, не прав, но ты забыла свое славное физико-математическое прошлое.
– То есть?
– Представь себе, что ты проводишь серию экспериментов с пластинами из молибдена. В девяти первых случаях приборы ведут себя совершенно определенным образом, а в десятом – совсем по-другому. Какой вывод ты сделаешь?
– Или сломался прибор, или пластина оказалась из другого металла, – ответила она не задумываясь.
– Вот именно, что и требовалось доказать. В борьбе с живыми людьми ты утрачиваешь способность к чистой, не замутненной эмоциями логике.
Она резким жестом затушила окурок и залпом проглотила остатки кофе.
– Лешка, я – гений.
– Да ну? Свежая мысль. И в чем это выражается?
– Я правильно выбрала себе мужа. Из тысяч мужчин я выбрала единственного, а это дорогого стоит.
– Ну, положим, твоя гениальность, которая проявилась в выборе меня, несколько уступает моей настойчивости, с которой я тебя добивался. Так что не присваивай себе мои лавры. В конце концов, это был вопрос не твоей гениальности, а моего терпения и твоего упрямства. Так что с молибденом-то, я не понял?
– Зато я поняла. Все, солнышко, я помчалась. Обед был замечательным, но молибден все равно лучше!
Все случилось именно так, как предрекал прозорливый Коротков. Сотрудники милиции, занимавшиеся убийством Натальи Досюковой, первым делом поехали к ней домой, вскрыли квартиру и тщательно ее обыскали. И, конечно же, нашли экземпляр соглашения, заключенного ею с частным детективом Стасовым Владиславом Николаевичем. К тому моменту, когда Настя получила из фотолаборатории снимки со страницами из архивных журналов, Стасов уже сидел в кабинете следователя в окружном УВД и терпеливо отвечал на задаваемые вопросы. Нет, вчера он с Досюковой не разговаривал и не знает, куда она собиралась ехать вечером. Нет, она никогда не говорила ему о том, что в Бирюлеве живут ее знакомые. Нет, в ходе проведения частного расследования он не столкнулся ни с чем, что могло бы пролить свет на причину ее убийства. Нет… нет… нет…
А Настя тем временем занималась нудной и кропотливой работой – составляла список рожениц, находившихся в чеховском роддоме одновременно с Галиной Ивановной Параскевич. Список оказался не очень большим, но ведь придется найти всех этих женщин и их детей. Затем она нашла все упоминания о чревосечении в период, близкий к году рождения Леонида Параскевича, и сделала то же самое – выписала фамилии рожениц. Вопрос с Параскевичем – отдельная песня, но неплохо было бы выяснить, не превратил ли доктор Пригарин свою работу в преступный промысел.