Чужая маска
Шрифт:
– Виктор Федорович – это главный врач? – уточнила Настя.
– Ну да, Лощинин Виктор Федорович. Он много лет нашим роддомом командовал, года, наверное, с шестьдесят третьего. Пришла, значит, я к нему, и он мне говорит, что ценит мои деловые качества и очень просит взять на себя их архив, потому что он находится в очень запущенном состоянии, а документы этого не любят. И сразу мне сказал: зарплата у нас маленькая, но я знаю, что вы своим рукоделием весь Чехов одеваете, так что для этого у вас все условия будут, я препятствовать не стану. Конечно,
– А доктора Пригарина вы помните?
– Ну а как же! Его все помнят у нас. Замечательный врач, душой за дело болел, со своим временем не считался. Виктор Федорович очень его ценил.
– Они дружили?
– Да как сказать… Наверное, дружили. Но так, на работе только. Чтоб семьями друг к другу в гости ходить – такого, кажется, не замечалось. А почему вы про Владимира Петровича спросили?
– Просто любопытно стало, я так много о нем слышала от вашего нового главврача.
Екатерина Егоровна продолжала поддерживать разговор, ловко перебирая папки и журналы, расставленные в одной ей понятном порядке на полках.
– Вот, – сказала она, протягивая Насте три журнала. – Это то, что вы просили. С собой будете забирать?
Предложение было соблазнительным, но Настя вовремя остановилась. Она слишком хорошо знала, что порой случается с документами, изъятыми с нарушением правил. По правилам нужно было бы оформить выемку, но для этого следовало как минимум иметь при себе постановление следователя и приглашать понятых. Постановления у нее не было. А если из всего этого что-то получится и дело дойдет до адвоката, то из любого процессуального нарушения может вырасти огромный неповоротливый слон, вскочив на спину которого обвиняемый спокойненько переместится в категорию свидетелей. Придется переснимать, а если в записях обнаружится что-то интересное, вернуться сюда и забрать журналы с соблюдением всех процессуальных требований.
– Нет, – покачала она головой, – забирать не буду. Пересниму отдельные страницы. Я постараюсь не задерживать вас надолго. А журналы пусть пока у вас останутся, здесь они, как я понимаю, в надежных руках.
Екатерина Егоровна польщенно улыбнулась.
– Так, может, я пока чайку сделаю? Хотите?
– С удовольствием выпью.
Архивариус вышла в соседнюю комнатку, где у нее стояла плитка и хранились чайные принадлежности, а Настя открыла первый журнал и принялась за работу.
Войдя в квартиру, Настя сразу поняла, что Алексей чем-то встревожен.
– Асенька, у вас там что-то случилось, – сказал он, даже не дав ей раздеться. – Тебя искал сначала Коротков, потом Гордеев. Просили сразу же позвонить, как только появишься.
Настя тут же разыскала Короткова.
– Гора трупов растет, – мрачно усмехнулся он. – Сегодня по сводке прошла мадам Досюкова. Если я мыслю примерно так же, как все, то сейчас уже вскрывают ее квартиру. Там обнаружат копию
– Вот черт! – в сердцах бросила она. – Может, это другая Досюкова?
– Та самая, Наталья Михайловна, проживает на улице Веснина. Где сейчас Стасов, не знаешь? Дома его нет.
– У него же сотовый телефон, – удивилась Настя. – Должен ответить.
– Не отвечает.
– Утром должна была приехать из Питера его жена. Может, они куда-то отправились, и он специально телефон не взял, чтобы его не нашли?
– Ага, или, наоборот, никуда не отправились, поскольку он вчера во всеуслышание заявил, что не видел Татьяну два месяца. Молодожен хренов. Надо бы его предупредить.
– А что с Досюковой-то?
– Лежит с удавкой на шее и не дышит. Нашли на лестнице жильцы дома. Никто ее не знает, во всяком случае, никто не признается, так что непонятно, к кому она в этом доме приходила и что вообще там делала. Поэтому и нужно срочно искать Стасова, он же с ней общался регулярно, так что вполне может знать, кто у нее в том районе живет. Ты позвони Колобку, он уже из-под себя выпрыгивает, ты ему зачем-то очень нужна. Подозреваю, он хочет тебя спросить, что делать с Досюковой.
– Ладно, позвоню. Только толку от меня…
Она положила трубку и задумалась. Почему все начинает раскручиваться одновременно? Вот всегда так: дело стоит на месте, тянется, как прошлогодняя жвачка у беззубого жирафа, а потом вдруг начинается молниеносная раскрутка, когда не хватает ни времени, ни рук, ни мозгов, чтобы все осмыслить, все сделать и все успеть и при этом ничего не проморгать. По хорошо известному закону сыщицкого счастья случается это, как правило, в праздничные и выходные дни и, что особенно приятно, совпадает со всплеском криминальной активности, когда на уголовный розыск начинают сыпаться «новые поступления».
Настя вздохнула и перезвонила начальнику.
– Я хочу понять, нужно нам дело Досюковой или нет, – сразу приступил к делу Виктор Алексеевич. – Для нас она не фигура, можем оставить ее в округе. Но если ты видишь какую-то связь, то я пойду к генералу. Только я должен знать, что ему говорить. И имей в виду, если ты никакой связи не видишь, а просто хочешь помочь своему приятелю Стасову, то номер у тебя не пройдет. У нас и без Досюковой дел выше крыши.
Легко сказать – связь! Черт ее знает, есть она или нет. Разве на чутье можно полагаться?
– А на чутье можно полагаться? – произнесла она вслух.
– На чье?
– На мое. Я ничего не могу сказать вразумительно. Но я чувствую.
– На твое – можно, – великодушно разрешил Гордеев. – Так что мне сказать генералу?
– Замкните Досюкову на Пригарина. Скажите, что Пригарин у нас в разработке, а по его свидетельским показаниям, муж Досюковой был осужден, и не исключено, что между ними имелись конфликтные отношения.
– Ты что, врать меня заставляешь? Они, как я понял со слов Стасова, даже знакомы не были.