Чужая роль
Шрифт:
— Нужно больше денег, — прошептала Мэгги. Так говорил герой рассказа, который она прочла в другой подобранной книге. Маленький мальчик, сидя в седле игрушечной лошадки-качалки, мог предсказать имена победителей настоящих скачек, и чем яростнее он раскачивался, тем громче шептал чей-то голос в пустом доме: нужно больше денег.
Мэгги взяла в студенческой столовой чашку чая за девяносто центов и принялась размышлять, что делать дальше. Необходима работа, за которую платят наличными. Вроде той, о которой упоминалось в листке, сорванном Мэгги с
Мэгги отставила чашку и осторожно развернула листок пожелтевшей бумаги.
«Требуется помощь по дому. Уборка, поручения, раз в неделю».
Далее шел номер, начинавшийся с 609.
Мэгги вытащила сотовый, тот самый, что подарил и оплачивал отец — когда приходили прямо в его офис, — и набрала номер. Старческий голос заверил ее, что вакансия все еще свободна. Раз в неделю, обязанности несложные, но добираться до места работы Мэгги придется самой.
— Можете сесть на автобус, — объяснила женщина. — Прямо от Нассау-стрит.
— Вы не возражаете платить наличными? Я еще не успела открыть здесь счет, а дома…
— Наличными так наличными, — деловито согласилась женщина. — При условии, что работа будет выполнена.
Поэтому в четверг утром Мэгги поднялась затемно и, предварительно убедившись, что вещи надежно спрятаны, прокралась через притихшую библиотеку, где еще не включили свет. Заперлась в ванной на первом этаже, пока не услышала, что охранники отпирают дверь. А через десять минут, когда появились первые посетители, выскользнула в коридор и направилась к Нассау-стрит.
— Здравствуйте! — окликнула ее с крыльца женщина.
Мэгги присмотрелась. Худенькая, маленькая, с длинными седыми, распущенными по плечам волосами, одетая во что-то вроде мужской рубашки и легинсы, на глазах темные очки, хотя день был облачным.
— Вы, должно быть, Мэгги, — добавила хозяйка дома и, опершись одной рукой о перила, протянула другую Мэгги. Да она слепая!
Мэгги осторожно сжала хрупкие пальцы.
— Я Коринна. Заходите, — пригласила она Мэгги в большой викторианский дом, казавшийся безупречно чистым, дом, где всякая вещь была на своем месте. В прихожей стояла деревянная скамья, над ней висела разделенная на отсеки полка. В каждом отсеке стояла пара обуви. Плащ и зимняя куртка висели на крючках; зонтик, шляпа и перчатки были аккуратно разложены на другой полке. Рядом с пустой вешалкой стояла белая трость.
— Думаю, работа не покажется вам слишком трудной, — заметила Коринна, отпивая крошечными глотками кофе из лимонно-желтой кружки и загибая пальцы. — Подметать и мыть полы, выбрасывать мусор, стекло и бумагу складывать в отдельные ведра. Рассортировать грязное белье, опорожнить посудомоечную машину и…
Женщина замолчала.
— И что? — спросила наконец Мэгги.
— Цветы, — выпалила Коринна, вызывающе вздернув подбородок. — Я попрошу вас покупать цветы.
— О'кей, — коротко бросила Мэгги.
— Вам наверняка хочется узнать, зачем мне цветы.
Мэгги, которую это вовсе не интересовало, не ответила.
— Потому что я их не вижу. Но знаю, какие они. И как пахнут.
— Вот как, — пробормотала Мэгги, и поскольку это отчего-то показалось ей недостаточным, добавила: — Здорово.
— Последняя девушка сказала, что принесла цветы, — пояснила Коринна, поджимая губы. — Только они были не настоящие. Пластиковые. Она думала, что я не почувствую разницы.
— Я принесу живые цветы, — пообещала Мэгги. Коринна кивнула.
— Буду очень благодарна.
На все, о чем просила Коринна, ушло меньше четырех часов. Мэгги не привыкла к домашней работе: Сидел считала, что девочки ничего не сумеют сделать как следует, поэтому через дом прошла целая армия безликих домоправительниц, поддерживавших безупречный порядок в комнатах, набитых стеклом и металлом. Но Мэгги очень старалась. Не оставила на полу ни единой пылинки, сложила чистое белье и вернула посуду и столовые приборы на законные места в шкафах и ящичках.
— Мои родители оставили мне этот дом. В нем я выросла, — пояснила Коринна.
— И он прекрасен, — вырвалось у Мэгги. Прекрасен и пуст. Прекрасен и печален. Шесть спален, три ванные комнаты, широкая лестница, вьющаяся по центру дома, и единственная обитательница: слепая женщина, спящая на узкой одинарной кровати, подложив под голову тощую подушку. Никогда ей не оценить весь этот простор, не полюбоваться солнечными лучами, брызжущими в широкие окна и собирающимися в желтые лужицы на полу.
— Идете на рынок? — спросила Коринна.
Мэгги кивнула, но тут же сообразила, что женщина все равно не видит.
— Все готово.
Коринна кончиками пальцев извлекла из бумажника банкноту.
— Это двадцать долларов?
Мэгги присмотрелась и подтвердила, что да, это двадцатка.
— Банкомат выдает только такие, — пояснила Коринна.
«В таком случае зачем ты спрашивала?» — едва не выпалила Мэгги, но тут же сообразила, что это, возможно, была проверка. И пока что она умудрилась выдержать испытание.
— Можете пойти на рынок Дэвидсона. Это прямо в конце улицы.
— Хотите душистые цветы? Вроде сирени?
Коринна покачала головой.
— Не обязательно. На ваш вкус.
— Вам нужно что-то еще, пока я здесь?
Коринна призадумалась.
— Да. Можете удивить меня, — заявила она наконец.
Мэгги отправилась на рынок, размышляя, что лучше купить. Пожалуй, для начала ромашки. Ей повезло: ромашки продавали прямо у входа. А потом она принялась бродить между рядами, останавливаясь перед сливами, клубникой, пучками пахнущего зеленью шпината и молоком в тяжелых стеклянных бутылках. Что поразит Коринну? Вряд ли ей нравятся продукты с сильным запахом, не захотела же она душистых цветов! Мэгги требовалось что-то… что-нибудь такое…