Чужая роль
Шрифт:
Она поискала слово и торжествующе улыбнулась. Да! Именно! Что-то чувственное. Что-то, чтобы ощущалось в руке, имело вес, тяжесть вроде молочной бутылки или атласную гладкость лепестков ромашки. И неожиданно перед ней возникло именно оно, то самое. Еще одна стеклянная баночка, только цвета мерцающего янтаря. Мед.
«Мед из цветков апельсина. Местная продукция», — гласила этикетка. И хотя самая маленькая баночка стоила шесть девяносто девять, Мэгги положила ее в корзинку
Через час, когда Коринна сидела напротив Мэгги за кухонным столом и медленно жевала поджаренный, намазанный медом хлеб, а потом объявила, что вкуснее ничего не ела, Мэгги поняла: это не пустая похвала. Она прошла второе испытание.
31
— Я волнуюсь за твою сестру, — без предисловий начал Майкл Феллер.
Роуз вздохнула и уставилась на чашку кофе, словно в ней могло появиться лицо Мэгги. Интересно, что еще новенького?
— Прошло два месяца, — продолжал отец. Можно подумать, Роуз об этом не знала!
Но она промолчала. Потому что выглядел отец ужасно: лицо бледное, как очищенное яйцо, сваренное вкрутую. Высокий лысоватый лоб и измученные глаза. Даже обычный серый костюм — типичная униформа банкира — и темно-бордовый галстук не спасали положения.
— Мы ничего о ней не знаем. Ты ничего о ней не знаешь… — Он повысил голос в конце предложения, так что оно прозвучало как вопрос.
— Нет, па, не знаю.
Отец вздохнул — типичный вздох Майкла Феллера — и повозил ложечкой в растаявшем мороженом.
— Что, по-твоему, нам нужно сделать?
«То есть что я должна сделать?»
— Ты созвонился с ее бывшими бойфрендами? Правда, это должно занять неделю-другую, — заметила Роуз.
Отец ничего не ответил, и Роуз уловила нечто вроде упрека в его молчании.
— А на сотовый звонил?
— Конечно. Я оставлял сообщения. Но она не перезвонила.
Роуз закатила глаза, но отец сделал вид, что не замечает.
— Я в самом деле волнуюсь. Так надолго она ни разу не исчезала. Что, если…
Майкл осекся.
— Что, если она мертва? — закончила Роуз. — Сомневаюсь, что нам так повезет.
— Роуз!
— Прости, — буркнула он не слишком искренне. Ей действительно плевать, жива Мэгги или нет! Хотя…
Роуз схватила целую горсть салфеток. Все же это неправда. Она не хотела, чтобы эта дрянь умерла, но была бы на седьмом небе, если бы до конца жизни ей не пришлось встречаться с Мэгги.
— Роуз, меня беспокоишь и ты.
— Обо мне можешь не беспокоиться, — фыркнула Роуз, принимаясь складывать одну из салфеток гармошкой. — Все в порядке.
Отец недоверчиво приподнял седые брови:
— Уверена? У тебя ничего…
— Ты о чем?
Отец замялся. Роуз терпеливо ждала.
— Ты о чем? — повторила она наконец.
— У тебя ничего не случилось? Какие-то неприятности? Не хочешь… э… поговорить или еще что?
— Я не спятила, если именно это ты имеешь в виду, — отрезала Роуз. — На этот счет можешь не волноваться.
Отец беспомощно воздел руки к небу. Вид у него был расстроенный и несчастный.
— Роуз, я не это хотел сказать…
Именно это! Отец никогда не говорил о подобных вещах, но Роуз знала, что он всегда боялся, особенно за Мэгги.
«Вы сходите с ума, теряете рассудок, дурные гены дают о себе знать, и вы тоже собираетесь прибавить скорости перед крутым поворотом на скользкой дороге?»
— Я в полном порядке, — твердо повторила Роуз. — Просто мне не слишком нравилась именно эта фирма, и требуется время, чтобы решить, что делать дальше. Обычное дело.
— Ну… если ты уверена, — протянул отец, возвращаясь к мороженому: редкая роскошь в этом доме, поскольку Сидел с начала девяностых годов не допускала в меню ничего более калорийного, чем замороженное молоко и десерт «То-футти».
— Поверь, расстраиваться нет причин. За меня можешь быть спокойным.
Роуз подчеркнула слово «меня», давая понять, кому следовало бы уделить внимание.
— Не могла бы ты ей позвонить? — спросил Майкл.
— И что сказать?
— Она не хочет говорить со мной, — печально признался он. — Может, тебе ответит.
— А вот мне с ней говорить не о чем.
— Роуз! Пожалуйста!
— Ладно, — уступила она.
Вечером поставила будильник на час ночи и, когда он зазвонил, нашарила в темноте телефон и набрала номер сотового Мэгги.
Один звонок. Два. Голос сестры. Громкий и жизнерадостный:
— Алло? Иисусе!
Роуз презрительно фыркнула. Из трубки доносились звуки шумной вечеринки: музыка, чьи-то голоса…
— Алло! — снова сказала Мэгги. — Кто это?
Роуз повесила трубку. Ее сестрица — просто мерзкая неваляшка! Покачнется, пригнется к земле и снова встанет! И при этом нагадит всем, кому сумеет, украдет твои туфли, деньги и парня, но никогда, никогда не упадет. А если и упадет, то, как кошка, на четыре лапы!
Наутро, после первого раунда прогулок с собаками, Роуз позвонила отцу на работу.
— Мэгги жива, — коротко бросила она.
— Слава Богу! — воскликнул он с совершенно абсурдным, по мнению Роуз, облегчением. — Где она? Что сказала?