Чужая в чужом море
Шрифт:
— Ты плохо рассказываешь, — вмешалась Уираити, — Расстреляли экипаж, а ребят, которые обнаружились в трюме, надо было где–то поселить.
— Потому что мэр Аитутаки первым на них заявился, — добавил Лисанто, и пояснил, — на Никаупара почти не было жителей, и он входил в муниципалитет Аитутаки.
— На восточном моту не было, — уточнил лейтенант, — А на западном – агробиологический центр, на месте Station de Copra, которую построили новозеландцы еще в прошлом веке.
— Британцы в позапрошлом, — поправил Лисанто, — Кстати, агробиологи там не жили. Они приезжали с Аитутаки. Это теперь они там живут, потому что есть рынок
— Вы совсем меня запутали, — объявила канадка, — какие ребята в трюме?
— Ты про торговлю людьми слышала? – спросил Арно, — вот это она и есть. Индонезийцы уже полвека не могут навести там хоть какой–то порядок. Племена папуасов — ириано как жили в первобытном состоянии, так и живут. Только их еще стали продавать в рабство. Дело не хитрое: приехать с автоматами в отдаленный поселок, загнать всю здоровую молодежь в фургон, а дальше в порт, и к перекупщику. Тот везет их морем куда–нибудь в Индокитай, и дальше уже в розницу. Девочки, мальчики… Ну, понятно.
— Ты хочешь сказать, что их продают баржами? — ошеломленно переспросила Жанна.
— А то ты доклады ООН не читаешь, — фыркнул лейтенант, — Это же из года в год пишут: «Столько–то миллионов людей проданы в рабство. ООН обеспокоено ростом бла–бла–бла». Толку–то с их беспокойства. А когда на Хотсарихиэ шлепнули работорговцев, из того же ООН начались претензии на внесудебную расправу. Какая же она внесудебная? Еще заявили идиотское требование: вернуть ирианцев на родину. А на хер им эта самая родина. Чтобы какой–нибудь кондом еще раз продал их в рабство?
— Тут у них дом, семья, бизнес, — добавил Лисанто, — Ко многим приехали родичи с Новой Гвинеи, целые семьи, с детьми. Тут есть хорошая работа, нормальная медицина, базовая школа и агротехнический колледж от университета Атиу.
— Скажи ребятам, чтоб свозили тебя на Атиу, — встряла Уираити, — Он чуть больше, чем Рапатара, но совершенно сказочный. Там есть настоящее пресное озеро, Тирирото, где гнездятся лиловые фламинго. Они трансгенные. Местная достопримечательность.
Жанна кивнула и, стараясь не показать слишком большого азарта, бросила реплику:
— Мне говорили, что рядом с Атиу есть еще интересный островок Такутеа.
— Есть такой, — подтвердил Элмер, — 40 миль на северо–восток от Никаупара или 10 – на юго–запад от Атиу. Овальный остров, 1500 на 1000 метров. Вокруг — рифовый барьер, примерно как на Рапатара. В центре острова — маленький лес из панданусов. С пресной водой — проблема. В смысле, ее нет.
— Там кто–нибудь живет?
— Не знаю, — лейтенант пожал плечами, — Вроде бы, его арендует какая–то фирма. Лучше спроси в баре на Никаупара, там тебе точно скажут.
…
=======================================
43 – МАК ЛОУ. Биохимик с космическим хобби.
Дата/Время: 6 сентября 22 года Хартии. Вечер.
Место: Меганезия. Округ Саут–Кук. Атолл Никаупара.
Моту–Мануае, мини–отель «Aquarato Cave».
=======================================
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №21.
Ковбои Никаупара. Маленький Дикий Запад.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -
Никаупара —
Мы приводнились на курсе юго–восток — северо–запад, вдоль осевой линии атолла, между островами и Элмер подрулил к отмеченному двумя яркими алыми фонариками–маяками дальнему концу длинного пирса на северном выступе горловине Те–ау. Солнце уже село, лишь над лежащим справа от нас Ману–ае виднелась тонкая оранжевая полоска заката и на слабой волне переливались слабые золотистые блики. На пирсе происходит короткое, но очень эмоциональное прощание. Я вспомнила одну из фраз, вскольз брошенных королем Лимолуа: «Паоро — веселая богиня, но капризная, так что мы, канаки, прощаемся легко, но каждый раз, как навсегда». Когда мы вдвоем с Элмером вернулись в кабину, на его лице уже не было ни следа огорчения. Проехав по лагуне около полумили на запад до кончика когтя Ману–ае, он остановил свой «утконос» у пирса отеля, пришвартовавшись между дешевой фанерной флайкой с одной стороны и модерновым аквабайком с другой.
Мы проходим мимо предельно–миниатюрного катамарана «proa» с необычной мачтой–рогаткой, мимо мини–траулера (при виде него я вспоминаю соседей Рокки на острове Маиао), и мимо очень элегантной флайки, похожей на раскинувшего крылья стрижа с толстыми лапами–поплавками, выступающими далеко перед фюзеляжем. На ее боку — эмблема: силуэт кенгуру в прыжке над волной и аббреиатура «NZAMP–RIOS». Арно бросает: «Это Rescue Inter–Oceanic Service. Участники — Новая Зеландия, Австралия, Меганезия, Папуа. Океан общий. Вот это — австралийцы». Я спрашиваю: «потому и кенгуру?». Он смеется: «Нет, кенгуру тоже общий. А модель флайки австралийская».
…
В архитектуре «Aquarato Cave» я узнаю что–то родное. Ну, конечно! Это старый добрый ковбойский стиль «Wild West Saloon». Открытая таверна, а сверху, на толстых столбах – мансарда–отель. Явно не пять звездочек. И не три. И даже не одна. Впрочем, мне здесь предстоит провести только одну ночь, так что не страшно, а наоборот, интересно. Еще один штрих местного колорита. Оба бармена тоже колоритны. Они почти одинакового среднего роста, но в остальном – разительно отличаются. Первый, по прозвищу Хабба, кругленький, похожий на добродушного провинциального булочника. Второй – Нитро, своим мощным сложением напоминает злого неандертальца из трэшевых голливудских фильмов про каменный век. В общем, если при виде Хаббы хочется заказать сосиски с пивом, то при виде Нитро возникает желание вызвать полицию — так, на всякий случай.