Чужая в чужом море
Шрифт:
— Не наглей! — рявкнул король Лимолуа, и пояснил в трубку, — Это я не тебе, это я Рити.
— Вернемся к бомбе, — предложила канадка, — Как я понимаю, это водородная бомба.
— Типа водородной, но чистая, — уточнила Рити, — Там нет деления. Только синтез. Блин, как объяснить? У нас в школе ядерная физика только на пальцах. Ее в колледже учат.
— А в прессе пишут, что это просто мощная водородная бомба, — заметила Жанна
— Врут! Я же объясняю: она чистая. Хочешь, найду про нее FAQ в интернете?
Не дожидаясь ответа, она застучала по клавишам, и
«L–BOMB: destruccion de huracanes para proteccion de isla pueblos. FAQ».
«L–BOMB: Iriti–tapu e mata–i–rahi–roa mea oe motu fare–fare tia–i. FAQ».
«L–BOMB: destruction of hurricane for protection of island villages. FAQ».
— Ты там кликни engli или lifra, как тебе удобнее, — пояснила Рити, двигая ноутбук ближе к канадке, — а я тебе мобайл оставлю ладно? Если call–call, скажи, что i–haere–fare viti–viti.
Оставив эту емкую инструкцию, она стянула через голову и положила на циновку свою цепочку с мобайлом, затем коротко разбежалась и ласточкой прыгнула через ограждение балкона. В воздухе мелькнули пятки, а секундой позже снизу раздался громкий всплеск.
— Просто ужас, — констатировала Аилоо, проследив за ее полетом, — Хорошо, что моя дочь никогда так не делает.
— Не делает, — подтвердил Лимолуа, и после паузы, добавил, — Когда ты за ней смотришь.
— Так… Не хочешь ли ты сказать, что…
— А то ты не догадывалась! Сама–то что творила в ее возрасте?
— Тебе–то откуда знать? Когда мы познакомились, мне уже было почти 19.
— Ну, да! В 19 ты уже прыгала с флайки. Если, говоря по–научному, экстраполировать в прошлое, то прыжки с балкона получатся как раз лет в 13.
— Я прыгала с флайки? — возмущенно переспросила Аилоо, — Я сама прыгала, да? Кто был за штурвалом и подначивал? Кон–Тики? Фернао Магеллан? А, вспомнила! Лимо Хаамеа!
— Нет! За штурвалом был Крис, а ты сама придумала прыгать, и меня подначила!
— Ладно, за штурвалом был Крис, но это ты сказал: «Y que si el salto desde aqui»!
— Я сказал «а что, если…». Я и не думал это делать, но ты прыгнула. Что мне оставалось?
— Ладно, сейчас мы проверим, — спокойно сказала Аилоо, соскользнула с шезлонга, слегка коснулась застежки на плече, и ее яркий красно–синий саронг полетел на пол, — Эй, Рити, отплыви–ка подальше от балкона!
Разумеется, Аилоо была значительно крупнее и полнее Рити, но в ее фигуре и движениях была своеобразная тяжеловесная грация, свойственная 40–летним женщинам — «melano» — тонгайкам, фиджийкам или маори, происходящим с островов неподалеку от Папуа. Для европейки такие габариты означали бы неэстетичное ожирение, а здесь была завершенная округлость форм, которую не портили даже складочки на боках. Аилоо быстро прошла до ограждения и перепрыгнула его, сильно оттолкнувшись рукой от края. Последоваший за этим всплеск был не громче, чем предыдущий: «чистый» вход в воду.
— Это не жены, а издевательство, — сообщил король, поднимаясь на ноги и развязывая узел на своем старомодном лава–лава, — Они когда–нибудь сведут меня с ума, как это случилось с великим Джоном Нэшем. Я смотрел про него фильм
— У математика–экономиста Нэша была одна жена, — проинформировала Жанна.
— Ну, да. Ему хватило и одной. Просто он был городской, а мы деревенские. Мы покрепче.
После этого глубокомысленного замечания, Лимолуа стартовал внезапно, как атакующий носорог, и взмыл над ограждением, как тяжелое каменное ядро из древней мортиры. Затем раздалось «Плюх!!!» и, через несколько секунд, громкое и гулкое довольное фырканье.
…
=======================================
8 – РЕТРОСПЕКТИВА.
Дата/Время: 22 апреля 20 года Хартии. Утро.
Место: Западные Гавайи — Северный Кирибати.
Салон флаера. Высота менее 3000 метров.
=======================================
Макс Линкс проспал около 10 часов. Когда он проснулся, вокруг опять было раннее утро. Солнце стояло еще совсем невысоко, но уже чувствовалось, какое оно огромное и жаркое. Внизу расстилалось сине–серое однородное полотно океана, отделявшееся от лазурного, будто нарисованного неба, чуть размытой белой полосой на горизонте. Нонг и Уфти спали, полулежа на сидениях. За штурвалом сидел Рон, а Керк чуть слышно перебирал струны «ukulele» — карманной (точнее, полуметровой) гавайской гитары, и тихо напевал, но не на мягком гавайском или утафоа, а на каком–то жестком языке.
«Kjoll ferr austan, koma munu Muspells, um log lydir, en Loki styrir;
fara f;flmegir med freka allir, peim er brodir Byleists i for.
Surtr ferr sunnan, med sviga lavi, skinn af sverdi sol valtiva…».
— Как спалось, док Линкс? — спросил он, отложив гитару, — как самочувствие?
— Спалось хорошо, но самочувствие… Похоже, магия вашего кактуса исчерпана, и у меня закономерное похмелье. Не обращайте внимания, ладно? А что это вы такое пели?
— Это «Veluspa». Оракул Вельвы, из «Старшей Эдды». Эпос викингов. Век IX, наверное. Язык — старо–норвежский. Типа нынешнего исландского. А гитара просто для ритма.
— Похоже на какое–то заклинание, — заметил Макс, — про что это?
— Про Рагнарек. Битву, которая уничтожит старый порядок. «С востока в ладье, Муспелля люди, плывут по волнам, а Локи правит; едут с волком сыны великанов, в ладье с ними брат Бюлейста едет. Сурт едет с юга с губящим ветви, солнце блестит на мечах богов»…
Англичанин заставил себя улыбнуться (что было не просто) и в шутку спросил:
— А, вдруг это был прототип для «So comrades, come rally, And the last fight let us face»?
Первым заржал Рон, а за ним Керк.
— Вы что там, охерели? — сонно спросил Уфти.
— Прикинь: док Линкс сравнил вису из «Старшей Эдды» с «Интернационалом».
Папуас расхохотался чуть ли не в ухо Нонгу. Тот зевнул, извлек из кармана сигарету и, прикурив, спокойно спросил:
— А что такого? Везде пишут про последнюю битву одинаково. И нигде она не бывает последней. Это еще Хо Ши Мин сказал, но и он не сам придумал, а где–то услышал.
— Ты бы не курил посреди салона, командир, — сказал Рон, — иди сюда, под swiller.