Чужая война
Шрифт:
– Спасибо за журавис, господин, – кивнул ему халруджи. – Идите спать и не забудьте толкнуть Карума. Кажется, наш постовой заснул.
Стараясь оставаться спокойным, Арлинг взял бритву и принялся за вторую щеку.
«Давай же, Сейфуллах, проваливай отсюда!».
И так было понятно, что от татуировки следовало избавиться сразу по прибытии в Самрию. Местные умельцы славились тем, что не задавали лишних вопросов и бесследно убирали рабские клейма.
Аджухам потоптался вокруг еще минут пять, но все-таки ушел, на удивление дружелюбно пожелав ему спокойных снов. Вот и славно. Под луной у озера останутся только халруджи и его мрачные мысли.
В ту ночь Арлингу Регарди
В песке под стеной древнего города Рамсдута сидела Магда. Он с обожанием разглядывал ее черное платье с кружевными оборками, выпачканные башмаки, словно она ходила по болотной топи, и тугие косы с выбившимися прядями, которые лениво перебирал жаркий ветер Холустая. Арлинг не сразу понял, что смотрел на нее. Именно смотрел, а не чувствовал. Он жадно охватил взглядом всю ее фигуру, стараясь не упустить ни детали. Из кармана на переднике выглядывала ветка можжевельника, два ногтя на правой руке неровно обгрызены, в ушах дрожали две красные сережки, его подарок. Наконец, Регарди осмелился взглянуть ей в лицо. Он ожидал увидеть в ее глазах все, что угодно, от радости до упрека, но увидел Пустоту. У Магды не было лица. Черные волосы обрамляли ничто. Он ослеп, едва посмотрев ей в глаза.
– Магда, за что? – прошептал Арлинг, пытаясь ее коснуться.
Фадуна сердито отодвинулась и, подняв руку, погрозила ему пальцем. От нее пахло росой, свежим сеном и васильками. Такая близкая, такая далекая.
Тогда он закрыл глаза, чтобы почувствовать ее дыхание, уловить ее мысли и желания сердца, но руины Рамсдута снова были пустыми. Только ветер гулял в них, с воем терзая старые стены.
Надев повязку и спрятавшись за ней от мира, Арлинг сделал шаг назад, спасаясь от песчаных вихрей, поднимающихся с дороги, и понял, что летит. Теперь ветром был он. И его звали. Голос был знакомый, но он никак не мог вспомнить, где его слышал. Впрочем, это было неважно. Невероятная легкость и свобода пьянили, превращая его в бога. Он был ветром пустыни – великим, безграничным и всемогущим. А рядом летели такие же всесильные братья. Они ему улыбались. Скоро, очень скоро они встретятся со своим отцом, который позвал их со всей пустыни. Золотая чешуя гигантского септора мелькнула среди песков, но начинающийся самум погрузил мир во мрак.
А вот и город. Арлинг пролетел над белыми стенами Муссавората, наслаждаясь бодрящим запахом соли и страхом прячущихся в домах людей. Он был слепым ветром. Невидящим. Карающим. Башня с тремя лучниками не выдержала его натиска и рухнула вниз – в человеческое море, которое залило окрестности осажденного города. С высоты его полета казалось, что кучеяры, драганы, керхи и чужаки-нарзиды пляшут, смешно размахивая мечами и копьями. Перед ним со свистом пролетела стая стрел, пущенных защитниками крепости. Он врезался в нее, ломая древки и сбивая смертельные жала на землю.
На главной площади его внимание привлек человек с повязкой на глазах, который прыгал вокруг воткнутого в землю кинжала. Рядом с ним извивались семь септоров. Он брал их на руки, гладил треугольные головы и аккуратно складывал в корзины, из которых змеи успешно выползали обратно. Одуряюще пахло цветами – сладко, приторно, опасно.
Регарди не понравился слепой, и он взмыл в небо, едва не столкнувшись с Калимом, который раскачивался на канате, натянутом над площадью. Удивительно, но Тень Серебряного Ветра его заметил. Он что-то закричал ему, умудряясь удерживать равновесие на тонкой нити между мирами. Один ее конец крепился к старой мастаршильдской церкви, другой – за балкон дворца Купеческой Гильдии Балидета. Канат раскачивался со страшной силой, но Калим словно прирос к нему
– Убийца, – прошипела она, и Регарди с криком проснулся. По вискам струился холодный пот, руки дрожали, во рту стоял привкус крови. Кажется, во сне он прикусил язык.
Вокруг было тихо. Стоявший на посту Ель дремал, Карум с Сейфуллахом крепко спали. От озера поднимались влажные испарения, которые быстро таяли в предрассветной мгле. В кустах на берегу свистела проснувшаяся сойка. Но ночь еще хозяйничала в оазисе, и в воздухе было морозно.
Поняв, что уже не сможет заснуть, Арлинг поднялся и поворошил погасший костер. Раздуть его удалось без труда. В Маленькой Пустыне поднимался ветер, и в этом ветре слышались запахи большого города. За горизонтом, там, где вставало солнце, ждала Самрия.
Глава 3. Столичные гости
Самрия была великим городом. Местами грязным, местами жестоким, но при всей черноте, ползущей из щелей старых зданий, сикелийское солнце освещало одно из самых дивных мест на земле. Насколько сильно Арлинг невзлюбил столицу, когда в первый раз очутился в ней вместе с Абиром, настолько же сильно он привязался к ее тесным улочкам и пропахшим соленым ветром мостовым, когда побывал в городе в прошлом году с караваном Сейфуллаха. Регарди мог спорить с собой до бесконечности, но верным оставалось одно. Самрия была похожа на Согдарию, память о которой он утопил в водах Согдианского Моря, но чей прах еще продолжал тревожить его неспокойную душу.
Несмотря на влияние могущественного соседа, город сохранял и лелеял собственные традиции, бережно передавая их поколениям. С Самрии начиналась история Сикелийского континента, и, подобно столице драганов, Согдиане, она была сердцем кучеяров, которое билось горячо и ровно. Сказочная Самрия. Здесь кипела страсть и легко проливалась кровь. Особенно чужеземцев.
Они стояли у южных ворот уже полчаса, препираясь с охраной, которая не хотела пускать маленький караван Аджухама в город без кадуцея.
– У меня груз испортится! – орал Сейфуллах в приступе непритворного гнева. – Ты читать умеешь? Видишь, здесь написано – свежие финики! Понимаешь, что это значит? Свежие – это только что собранные, вот, меньше часа назад. Если бы товар шел на рынок, я бы с тобой общался до вечера, но он для наместника! Ты меня здесь уже тридцать минут держишь, а нам еще дворцовую охрану проходить! Между прочим, обед уже начался, и если мне попадет за то, что гости наместника остались без десерта, я молчать не буду. Ты следом пойдешь.
В Сейфуллахе проснулся актер. Полы его халата картинно взметали придорожную пыль, которая оседала облаками на шести тяжелогруженых верблюдах и трех драганах, ожидающих поодаль.
Одежду купцов, четыре корзины с финиками и документы на них они купили утром в пригороде у торговцев из Фардоса. Освободив корзины от содержимого, они набили их золотом, а сверху уложили слой блестящих плодов, скормив оставшиеся финики верблюдам.
Путешествие до Самрии прошло почти без происшествий, если не считать того, что Арлингу постоянно мерещились банды керхов, которых, конечно, в этих землях быть не могло. Патрули регулярной армии встречались здесь чаще, чем купеческие караваны. По мнению халруджи, лучше было зарыть сокровища где-нибудь на окраине и беспрепятственно проникнуть в город, чем изображать из себя тех, кем они не являлись. Кадуцей и молодой купец Аджухам остались в Балидете.