Чужая жена. Двойная сделка
Шрифт:
Девушка дергается, пытаясь вырваться, но это бесполезно, мужчина тяжело дышит, по вискам уже течет пот, он возбужден. Рвет белье, освобождая свой член, нагибает девушку еще больше, укладывая грудью на стол, раздвигая ноги шире. Входит одним толчком, не слыша, как девушка плачет, насилуя, ловя кайф, от ее боли.
ЧАСТЬ 18
Альберт никогда долго не спал, и тем более, не спал с женщинами вот именно так, как сейчас. Шлюхи уходили сразу, или уходил он, но чтоб вот так, в обнимку, никогда, сколько он себя помнит.
Виктория
Ну, вот такие дела, парень. Прикинь? Сплю с девчонкой.
Снова посмотрел на девушку, дыхание ровное, на губе ссадина, а еще синяк, поморщился сам. Сука долбаная, Антоша, надо было его за яйца подвесить. Да, они с Русланом не лучше, что уж тут говорить.
Девчонка так вздыхала во сне, приоткрыв пухлые губки, член Альберта стоял уже который час, поправил рукой, сжав яйца. С таким успехом, можно смело идти в монастырь.
– Сука, – выругался сквозь зубы.
Девушка заворочалась, закидывая колено ему на бедро, а Альберту захотелось смеяться от всей сложившейся ситуации. Он лежал и терпел, когда мог просто взять и трахнуть. Пиздец какой-то. Надо было давно разложить ее без прелюдий, содрать джинсы, раздвинуть ноги и вогнать член по самые яйца.
Медленно повернулся на бок, подминая девчонку под себя, вдохнул, снова тонкий аромат яблок заполнил легкие. Провел губами по виску.
– Что…что…отпусти.
Вика резко открыла глаза, уперлась руками в грудь мужчины, чувство страха вспыхнуло моментально, спина облилась холодным потом. Она что, спала с ним в обнимку? Вот так, прижавшись, всю ночь? Какой кошмар.
–Тихо, ну чего ты испугалась, глаза, как у испуганной волком белки. Я такой страшный? Хотя...
– Нет, но…
Вика не знала, что ответить, нет, сейчас он не внушал страх, но мозг все равно выдал первойименно эту эмоцию. Девушка смотрела в его глаза, красивые, изучающие, светлая щетина на щеках, четкий рисунок губ. Опасный, очень. А еще, от него шло желание, такое острое и отчетливое, что Вика даже растерялась.
Вика сглотнула, вспоминая, что они делали с ней, как брали тем вечером.
– Такого больше не повториться.
– Что?
– То, о чем ты думаешь, такого больше не повариться.
– Вы меня не тронете?
– Тронем.
Альберт провел пальцами по ее лицу, поднимая за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Они у нее такие красивые, светло-карие, в них еще есть хрупкая надежда, которую придется разбить в дребезги, как Рус ту вазу.
– Тебя проиграли, теперь ты будешь жить с нами, спать с нами, находиться везде с нами, чтоб все видели, чья ты.
– Но зачем так?
– Потому что таков тот мир, в котором мы живем. В который ты случайно попала. Он жесток, циничен, в нем нет места ничему лишнему. Это репутация, все должны знать, что если кто-то играет или ведет дела с нами, это не серьезно, за все приходится платить и отдавать долги.
Вика слушала и понимала, ее не отпустят. Этот мужчина не простит долг, не вернет выигрыш.
– Но я предлагаю тебе сделку.
– Сделку?
– Три месяца, как я и говорил, ты с нами. По истечении этого времени долги аннулируются, мы избавим тебя от мужа, если, конечно, ты захочешь. Плюс хорошая сумма с шестью нулями, компенсация, это уже бонус. Ведь ничего не делается просто так, ты будешь свободной, богатой женщиной.
– Но это не мой долг.
– Хорошо, долг за Мироновым останется.
Вика кивнула, но все равно продолжала испуганно смотреть.
– Мне не нужны деньги.
– Деньги нужны всем и всегда, они дают свободу, – Альберт резко перебил ее, продолжая резать взглядом. Он ловил каждую эмоцию на лице девушки, как от удивления расширились зрачки, как поморщилась при упоминании мужа, а потом денег. Она больше не вырывалась из его рук, притихла.
Вика задумалась, то, что ей предлагали, было ужасно по своей сути. Ее принуждали, при этом покупая, но дело не в деньгах, а в самой ситуации, в ее неправильности. Она не вещь, не безвольная кукла, но выходит, что никто так не считает, ее муж подавно.
– А если я не соглашусь?
– Будет больно. Но все равно все будет.
– Это выбор без выбора.
– Скажи это своему мужу, белка.
Альберт улыбнулся, прижимая Вику к себе, она отчетливо чувствовала его возбужденный член. При воспоминании Антона стало противно, а еще страшно. Он не даст ей жизни, он не отстанет от нее просто так, точно убьет, а до этого будет мучить.
Пальцы Альберта трогали ее губы, так невесомо и нежно, он с трудом сдерживал себя, а Вика вспомнила, как эти пальцы ласкали ее между ног, как проникали внутрь, как она при этом боролась с собой, стонал от удовольствия. Она тогда была еще женой, и изменять мужу не входило в ее планы. Но Альберт, как змей-искуситель, играл, умело манипулировал, играл ее телом.
А потом все пошло не так.
– Страшно?
– Да.
– Страх обостряет чувства.
Вика испуганно вскрикнула, когда за спиной раздался громкий лай.
– Ганс знает, Ганс чувствует страх.
– Убери его. Пожалуйста.
Альберт выпустил ее из рук, легко поднялся, Вика проводила его взглядом, снова засмотрелась на спину и татуировку из двух гвоздей, сложенных в крест.
– Пойдем, мальчик. Ганс, гулять.
Но пес, поднявшись, стоял, продолжая смотреть на Викторию, снова чуть склонив голову.
– А ты ему понравилась. Даже не думай, это моя сучка. Гулять.
Открыл дверь, выпуская животное, а потом, захлопнув ее, начал на ходу расстегивать ремень, спуская брюки вместе с бельем. Вика отвернулась, прикрыла глаза, но снова резко их открыла. Альберт теперь был совершенно обнаженный и возбужденный.
Высокий, крепкий, поджарый, мышцы играют под кожей. Он встает коленями на кровать, стягивая с Вики одеяло, устраиваясь между ее ног.
– Не смотри на меня так.
– Как?