Чужая женщина
Шрифт:
Нервничает. Разговор ей явно неприятен.
– В двенадцать ночи?
– не удержался и разозлился еще больше. Красная пелена начинает застилать глаза и уже невозможно ее контролировать. Тело наполняется ядом, горьким и невыносимым.
– Асланов, ты меня допрашиваешь?
– тонкая бровь взлетела вверх, легкий смешок, а у него вновь дрожь по всему телу.
– Нет. Просто стало интересно, откуда ты возвращаешься такая красивая? Может, пригласишь на чашку чая? Замерз, как собака.
Она дернулась как от удара. Нервно посмотрела на окна, а потом резко ответила:
– Нет. Уже поздно, Андрей, я устала и хочу спать. Завтра мне в семь утра вставать. Если ты хочешь поговорить давай в другой раз. Обещаю, что в этот раз приеду.
У него возникло ощущение, что
– Черт, я прождал тебя как идиот больше часа, а тебе на это наплевать? Прости и все? Хоть бы потрудилась соврать что-нибудь правдоподобное.
Ее глаза блеснули гневом, лицо резко побледнело даже в свете тусклого фонаря подъезда.
– Я не умею лгать, Асланов. У тебя плохая память. Спокойной ночи.
Ника развернулась на каблуках и пошла к подъезду. Он сам не понял, как это случилось. Резко схватил за локоть и рванул к себе, она пошатнулась и очутилась у него в объятиях. Все полетело в пропасть к чертям собачьим. Все годы ненависти, недосказанности, боли и гнева. Он погрузился в ее глаза как в омут, как в синюю пучину безнадежного желания, безумного и ослепительного как оголенный нерв. Андрей шумно вздохнул, когда увидел ее губы так близко. Рука невольно легла ей на бедро и под пальцами взорвались тысячи электрических разрядов. Непроизвольно сжал сильнее, не удержался. Притянул её к себе, зарываясь пальцами в мягкие волосы...и ощущая, как пронзило тело разрядом в 220 от этого прикосновения. Жадно рассматривал её широко распахнутые глаза, чувствуя, как утягивает к голубому дну, перевел взгляд на побледневшие щеки и на губы....у него скулы свело от потребности воскресить их вкус на своих. Он слишком голоден, чтобы просто смотреть. Ему сожрать хочется. Да! именно так. Показать ЕЙ, кому они эти губы принадлежат. КОМУ она принадлежит. И плевать он хотел на годы разлуки. Притянул Нику к себе и сжал в объятиях, ощущая, как напрягается ее тело...такое горячее, а, может, это горит его кожа от ее близости. И он как псих растягивает эту боль, не прикасаясь к ее губам, просто жадно стискивая ладонями спину, талию, опуская их на ягодицы и сжимая.
И резким поцелуем набросился, раздвигая языком губы и проталкивая язык в ее рот, быстрыми толчками в него, втягивая верхнюю губу, покусывая ее и чувствуя, как начинает сносить крышу только от одного поцелуя. Дьявол...какой же он голодный ужасно голодный до нее. А она оттолкнула впилась в воротник куртки.
– Не тронь!
Сучкааа. Играется. Отталкивает. Но не уходит стоит у стены и дрожит вместе с ним. Она одна может утолить его звериный голод, который с годами превратился в снежный ком, лавину, способную погрести под собой все остатки разума. Ничего не имеет значения. Все исчезло. Только она. Изменница. Стерва. Дрянь. Его жена. Сорвать с нее к черту всю одежду и показать, как сильно он изголодался по ее телу. Трахать что охрипла от криков и забыла своем имя.
Чувствуя прерывистое дыхание на лице, еще одно движение и его унесет- не остановить. В тот же миг она оттолкнула его так резко, что он даже пошатнулся.
– Не смей!
– прохрипела едва слышно, - Никогда больше не смей так делать!
Он усмехнулся, ядом обожгло душу.
– Как так?
– Не смей меня лапать и целовать!
– Ты вроде и не сопротивлялась, Асланова.
– Я. Больше. Не. Асланова - Сказала отчетливо, отделяя каждое слово, словно вырезая их у него в мозгах. Возможно, если бы она дала ему пощечину было бы менее больно.
– Я - Серебрякова. Будто и не было тебя вовсе. Ты ведь этого хотел? Зачем ты звонишь мне? Преследуешь? Какого черта тебе от меня нужно, Андрей? Хочешь поиздеваться? Посмотреть, как мне больно? Как я живу после того, как ты меня бросил и втоптал в грязь? Так вот- мне наплевать на тебя. На - пле - ва - ть! Понимаешь? Я научилась жить без тебя. Я счастлива. Не приходи больше никогда!
Эти слова вырвались как рыдание. Ника побежала к подъезду и скрылась за старой обшарпанной дверью. Андрей смотрел ей вслед, а в голове
"Хочешь посмотреть как мне больно?... Ты меня бросил...Втоптал в грязь? О чем она? Разве она не знает, почему я ушел? Разве не променяла меня на Корецкого? Ей было больно? Бред! Издевательство! Она, что думает - я идиот?"
С досадой посмотрел на окна, в которых вспыхнули слабые огоньки. Ушла. Ей наплевать. Кто бы сомневался? К черту ее. Напрасно он пришел сюда. Им больше не о чем говорить. Все кончено. Давно пора с этим смириться. Между ними пропасть, а в ней огненными волнами плескается ее измена и предательство. Конченый идиот вот он кто. Тоска стиснула сердце стальными клещами. С размаху ударил кулаком по дереву. Еще раз и еще, пока костяшки пальцев не начали кровоточить. Все напрасно, ладони помнят прикосновение к ее телу. Зудят как после ожога или удара током. Дрянь! Какая же она дрянь!
ГЛАВА 8
Ника прижалась спиной к двери и тихо застонала сквозь стиснутые зубы. Сердце отбивает бешеный ритм, а рука поднялась к горлу, словно это поможет вздохнуть глубже. Он появился и перевернул ее жизнь наизнанку. Вот так просто по щелчку пальцев. От нечего делать, от скуки. Она не верила, что это нечто большее. Она не верила никому, а уж ему тем более.
Ступени кажутся бесконечными. Она слышит собственное дыхание. Остановилась. Закрыла глаза. На бедрах словно ожоги от его пальцев остались. И все же она не могла без него. Ей казалось, что могла. Она была обязана смочь все эти годы. И в ее памяти отложился каждый день, что он был не рядом. Но наиболее остро почувствовала, когда оказалась настолько близко, что поймала своё отражение во всполохах пламени в его темных глазах. А в голове навязчивым вопросом: как она столько времени без него дышать могла? Потому что сейчас кажется, отстранится хотя бы на шаг и у нее остановится дыхание и к ногам его упадет безвольной куклой. Это и отрезвило. Понимание, что она всего лишь кукла. Он поиграется и вышвырнет снова. Бывший муж. Бывший возлюбленный, больше чем друг и желанней, чем любовник. Как дико полыхали его черные глаза, словно прожгли ее насквозь, властно требуя покориться. Она готова была сдаться. Она боялась, что Андрей сломает ее гордость, растерзает самолюбие и выпьет до дна. Однажды он уже это сделал. Он снова сломает. Стоит только дать слабину - Ника станет его игрушкой. Хотелось выть от отчаянья. С ним, как на войне и самое страшное, что воевать приходиться с самой собой.
***
Ника рванула вверх по лестнице, возле дверей сняла сапоги, повернула ключ в замке и скользнула в квартиру. Все спят. Мерно тикают часы в зале. Прошлась босиком в детскую. Малышки, как котята свернулись клубочками на кроватках. Мерцает ночник, подаренный Светкой. Ника тихо подошла к кроватке, наклонилась к Катюше, коснулась губами пухлой ручонки. Затем нежно погладила по щеке, и сердце защемило от любви. Подошла к Анюте, склонилась к дочери, поправила одеяло, подняла одноногого мишку с пола, положила у подушки. Погладила русую головку. На сердце потеплело. Нет, она должна благодарить Асланова за такой прощальный подарок. Если бы не он, у нее не было бы этого счастья. Ника тяжело вздохнула и присела на табурет у письменного стола. Когда-нибудь все же придется рассказать им об отце, да и скрывать от Асланова двоих детей не имеет смысла.
" Ни за что!" Он не заслуживает. Он оставил их подыхать с голоду. Оставил без поддержки. Она была слишком глупой тогда, растерянной. Не знала, что делать. Квартиру продать решили. Фирму нашли…и продали. Только фирма на следующий день исчезла вместе с деньгами, а в полиции заявление ей в лицо швырнули так как все было подписано ею, и владелец предоставил документы. Если б Андрей был с ними этого бы не случилось. А одна она против бугая жирного вселившегося в их квартиру никто и ничто. Маме когда сказала ей плохо стало. Скорая чуть не увезла. Она предлагала к себе в маленький городок, но Ника не хотела бросать учебу, и мама переехала к ней. Деньги с проданной квартиры закончились очень быстро. И начались долги.