Чужая женщина
Шрифт:
Я сунул руки в карманы и несколько шагов к бару сделал. В этот момент Олигарх обернулся, и я почувствовал, как округляются мои глаза и брови ползут вверх. Деняяяя, мать его! Это же Деня! Мой друг детства, с которым мы не один пуд соли, по которому тосковал больше, чем по матери родной и по отцу.
– Деняяяя! Златооов! – проорал и чуть присел от того, что сердце запрыгало, как чокнутое, где-то в горле.
– Гром! Громищееее!
Я кинулся к другу и схватил в охапку, приподнимая и сдавливая ребра. Ко мне тут же бросились шкафы, но Деня рявкнул.
– Вон пошли! Это же друг мой! Олег Громов!
Теребит меня за плечи, как и я его. От смеха скулы сводит, и даже слезы на глазах выступили.
– Так это ты моего племяша погладил?
Киваю, а он смеется, заливается. И смех, как в молодости, заразительный, громкий, дурной. Конь. Черт бы его побрал, как я рад его видеть!
– Значит, достал говнюк, да?! Ты просто так гладить не будешь, ты у нас вроде как уравновешенный.
Мы оба знали, что это сарказм и неуравновешенным из нас был именно я.
– Был! Был, Деня. Теперь чуть что – за пушку хватаюсь или промеж глаз.
– Хорошо, что раньше без пушки! Охренеееть. Как и не было двадцати лет, Гром. Такой же придурок.
Теперь смеюсь уже я. Детство девятым валом захлестнуло. Как будто мне не под сороковник, и я только школу окончил. Распирает всего, трясет. Денис снова стиснул меня так, что из глаз искры посыпались.
– Эй, нам накрой пожрать в вип, коньяк самый дорогой неси, и чтоб не мешал никто. Парней распусти. Разборки отменяются.
– Денис Витальевич, у вас встреча, - забормотал «комод» и нервно забегал вокруг нас.
– Отмени. Все отмени. Какие к черту встречи?! Братуха мой здесь! Ты знаешь кто это, Леха? Знаешь кто? – потрепал меня по волосам, - Это друг мой с первого класса еще. С одного двора. С одной, мать ее, песочницы! Я его не видел долбаные двадцать лет! – обернулся ко мне, и глаза от радости сверкают, и я сам…аж трясет всего от эмоций. Да, мой братуха. Дружба у нас была какой вовек не сыщешь. Сдохнуть могли друг за дуга. Пока он не уехал с родителями в столицу.
– Я ж искал тебя, Громище! Ты съехал оттуда и как в воду канул. Громовых блин…как собак, сам знаешь. Думал, уехал ты север покорять, как мечтал. Давай, присядем. Черт, рад я тебе, Гром! Рад, п***ц как!
***
Через час сбивчивых рассказов и воспоминаний с сумасшедшими воплями и гоготом мы уже знали почти все друг о друге. Деня подливал мне коньяка, и мы выкурили все его сигареты, и ему тут же принесли еще одну пачку. Изменился он, конечно. Из пацана своего в доску в потрёпанных штанах и вечно грязной футболке превратился в человека с глянцевого журнала. Я себя рядом с ним ощущал рванью подзаборной. Без зависти или сожалений. Мне это было незнакомо. Просто констатация факта. Если б не дружба наша, такие, как Златов, в сторону таких, как я, даже не смотрят. На нем лоск невидимый. Налет денежный. Такие вещи видно невооруженным глазом. И дело не только в дорогих шмотках.
– И кто ты теперь, Деня? Олигарх?
– Типа того. Дело свое открыл за границей, подфартило мне – я там бизнес продал и начал здесь недвижимость покупать. Потом нефтью занялся и автозаправки открыл. «ЗлатоНефть» слыхал?
Не просто слыхал - это он прибедняется. «ЗлатоНефть» - самая крутая у нас сеть по всем городам. Только не думал я, что название от фамилии
– Твои, значит?
– Мои, - кивнул без лишнего пафоса, но с гордостью и снова коньяка себе налил, - детище мое. Нюансов много, конечно, но вот так и живу. Приехал в дыру нашу культуру города развивать. Театр оперы и балета новый строить на центральной улице задумал по европейскому образцу. В депутаты баллотируюсь в следующем году. А ты, Гром?
– А я? – усмехнулся и залпом осушил бокал, - А я мент, Деня. Бывший, правда, но, сука, никак привыкнуть не могу к этому. По утрам на работу подрываюсь.
– Че бывший? – съел лимон и внимательно на меня посмотрел. Взгляд цепкий, колючий – Хочешь, восстановлю?
– Аааа…на хер! – я махнул рукой и уже сам себе налил, но Деня накрыл мой бокал ладонью.
– Рассказывай! Что стряслось? За что уволили?
И я рассказал. Наверное, впервые за все это время я кому-то смог рассказать. О рогах неприятно чужим людям расписывать, чувствуешь себя идиотом последним, лохом, которого сделали. А сейчас понесло меня. Говорю. А самого опять трясти начинает и хочется удушить и ее, и козла того. Деня меня не перебивал, и я просто сидел и выговаривался, глядя в одну точку и выкуривая сигарету за сигаретой. А он слушал и так же курил вместе со мной.
– Убил бы её, суку, и его тоже!
– Я хотел! Деня! Я хотел, мать его! Но дети…и сесть из-за падали?
– Тоже верно. Мудак! Кто его отец говоришь? Может, скинуть его с пьедестала, а? Ты скажи!
Я внимательно на друга посмотрел, и где-то в затылке кольнуло неприятно. Значит, не впервой ему, раз предлагает. Не так-то ты прост, как хочешь казаться, Деня.
– Не надо. Оставь. Она с ним живет и дети тоже. Пусть живут. Проехали. Переживу.
– Ага, блядь, я вижу, как ты пережил. Без работы, бухаешь, потерянный какой-то, убитый!
На это я смолчал, потому что прав он. Потерянный я. Сам не знаю, где и зачем живу. Всего пару дней назад как дышать начал, когда девчонку эту встретил. В зеркало на себя посмотрел хотя бы, и губы до сих пор зудят после поцелуев наших бешеных. Ничего, завтра пробью по своим еще раз и найду. Должен найти. Вспомнил про ее туфли в машине, и адреналин в висках запульсировал.
– Ты сам-то женат? – спросил у Дениса, откидываясь на спинку дивана и чувствуя, как алкоголь затуманил мозги и расслабил окончательно.
– Женат, - кивнул Денис.
– На ком? Кто-то из наших? Не Морозова случайно?
Мы расхохотались, и он наставил на меня указательный палец, кашляя и вытирая лицо салфетками.
– Не...ну, ты даешь! Запомнил, что я по ней сдыхал. Не Морозова, конечно. Она тварь упрямая оказалась, несговорчивая. Не нравился я ей. Правда, приехал через пару годков и таки трахнул ее сучку. Она уже замужем была за лошарой каким-то безденежным и двое по лавкам. Предлагал ей со мной в столицу, она отказалась, - он развел руками, - сказала, любит Ваню своего. Любит, б***ь. Так любит, что пару дней с работы ко мне в гостиницу бегала и сосала так самозабвенно и смачно, что губы потрескались. Любит она. Короче, ну ее шалаву. Я забыл о ней давно. Самое интересное – с Ваней своим все равно развелась. Только кому она теперь на хер нужна дура сороколетняя с обвисшими сиськами и задом?!