Чужая жизнь
Шрифт:
— Ты как? Говорить можешь?
— Да, госпожа, — еле слышно пискнула Лейла.
— Если тебе совсем плохо, скажи, но я больше не хочу откладывать этот разговор. Мне нужно услышать всё от тебя.
— Он был добр ко мне. Я видела, что ему это нужно, но далеко мы не заходили, клянусь, — её губы задрожали. — Ни он, ни я... мы бы не посмели. Тадиус предан вам телом и душой, ему просто было тяжело. Я виновата.
— Тадиус?!
Не такого откровения я ожидала. У меня аж челюсть отпала, а Лейла, кажется, готова была снова отключится.
— Так,
— Когда меня подарили вам, я провела три ночи в вашей спальне. Тадиус брал меня по вашему приказу, но после извинялся и старался поддержать. Мы сблизились. Его что-то угнетало. Он держал это в себе, но вскоре я поняла, что дело в вашей болезни. Вы стали другой и отдавали тяжёлые для него приказы. Мы продолжали общаться, и он целовал меня несколько раз, когда мы были вне зоны слежения камер. Потом вы снова потеряли память и изменили мои обязанности. Господин Орланамонас был недоволен. Оказалось, что он случайно видел наш с Тадиусом поцелуй. И ещё видел, как мы выходили из вашей спальни, когда вас не было дома. Он пригрозил, что всё расскажет вам, если я снова не стану обслуживать его, как Сол Фарониса. Ей же вы разрешили.
— То есть все эти страсти — шантаж и нервное напряжение до обморока — из-за нескольких поцелуев? Ты так сильно испугалась, что я узнаю о поцелуях?
— Господин Орланамонас собирался убедить вас, что поцелуями мы не ограничивались. Но даже если речь только о них, Тадиус ведь принадлежит вам. Мы не имели права. Это очень тяжёлый проступок.
Лейла вся сжалась и поглядывала на пол. Ей явно хотелось оказаться там, а не сидеть в кресле наравне со мной.
В глубине моего сознания всколыхнулись остатки личности Сабрины. Отголоски её воспоминаний и чувств подтверждали слова Лейлы. От прежней Сабрины обоим рабам досталось бы по полной.
Вот только Тадиус не изменял — если такое слово вообще было уместно — своей настоящей госпоже. Эта история началась при Табете.
— Сол тоже знала, да? А другие рабы? — спросила я.
— Кажется, нет, — Лейла помотала головой.
— После моего последнего приступа вы с Тадиусом продолжали... тесно общаться?
— Нет, госпожа. И перед ним тоже. Тадиус понимал, как провинился, и я тоже старалась держаться от него подальше.
Уже проще. Будет аргумент для Ксандра, если он озаботится случившимся. Мне очень хотелось выйти из положения с минимальным ущербом для всех причастных лиц.
Беда в том, что Лейла и Тадиус действительно провинились, и тому имелся нежеланный свидетель.
— Тебе нравится Тадиус? — спросила я, чтобы окончательно прояснить ситуацию.
Лейла пришла в замешательство. Несколько секунд она открывала и закрывала рот, очевидно, не находя слов, и прятала глаза.
— Говори правду, — строго напомнила я.
— Он лучше, чем я подумала о нём сначала. Я рада, что мы оказались в одном доме. Он появлялся рядом, когда мне было плохо. Я попыталась отплатить ему теплом.
—
— Чувств? — Лейла подняла-таки глаза, чтобы взглянуть на меня с непониманием и болью.
— Госпожа, эти чувства остались в прошлом. Они не для рабов. Однажды я позволила себе мечтать о запретном и потеряла больше, чем могла представить. Я бы не смогла снова влюбиться, даже если бы Тадиус добивался этого. Чувства, о которых вы спрашиваете, умерли во мне навсегда.
— Ты слишком молода, чтобы утверждать такое... — я осеклась. Вряд ли мои слова были уместны в разговоре с рабыней. — Ладно, тебе лучше знать.
— Госпожа, каким будет моё наказание?
Я тяжело вздохнула. Вот бы вообще не касаться этой темы! Но Лейла и так извелась до потери сознания в ожидании ужасной расплаты.
— Встань, — велела я, поднимаясь с кресла сама.
Когда Лейла оказалась на ногах, подошла ближе, чтобы взять её за руку. Тонкие пальцы девушки мелко дрожали.
— Ты должна мне довериться, — проговорила как можно убедительней. — Я не сержусь, но кое-что сделать придётся. Не нагоняй на себя больше страха, чем требуют обстоятельства. Твоим наказанием станет только то, что я прикажу Фаронису сейчас. И ещё ты должна подыграть мне. Ляг на пол и сделай вид, что я пытала тебя ошейником.
— Я не понимаю, госпожа, — пожаловалась Лейла.
— Делай, что говорю. Управляющий и повар должны думать, что тебе досталось сильнее, чем на самом деле. Ну же!
Лейла подчинилась. Прежде чем вызвать Фарониса, я убедилась, что выглядит она достаточно пришибленной.
— Теперь кричи. Так, как кричал Эрик, когда его ошейник перевели в красный режим.
Лейла издала несколько вполне убедительных воплей. Вряд ли она старалась избежать настоящего наказания, скорее выполняла странный приказ госпожи.
На мой новый вызов Фаронис явился через несколько секунд — не иначе как ждал рядом с кабинетом — и услышал последние крики Лейлы. Я сделала вид, что набираю команды на браслете.
— Госпожа? — управляющий замер в ожидании приказов.
— Возьми Лейлу, отведи в подвал, прикуй к стене, как Эрика в последний раз, и оставь на три часа. Потом отпустишь её и проверишь состояние. После обморока, ошейника и подвала ей может быть нехорошо, а я не хочу, чтобы она свалилась с лестницы и свернула себе шею.
— Могу я узнать, в чём она провинилась? — уточнил Фаронис.
— Целовалась с Тадиусом за моей спиной, но, думаю, что свою ошибку Лейла уже осознала. Управляющий растерянно замер.
— Госпожа, клянусь, я находился в полном неведении...
— Знаю, всё знаю, — прервала я его. — Выполняйте приказ и не вздумайте добавить что-то от себя. С Тадиусом тоже буду разбираться сама.
Из кабинета я вышла, не оборачиваясь, но первым делом отправилась на кухню.
Её расположение уже было мне известно, хотя до сегодняшнего дня я туда не заглядывала и не видела, где рождаются те удивительные блюда, которыми кормил меня повар.