Чужая жизнь
Шрифт:
— Мне ты не кажешься странной, — сказал Дэн. — Вовсе ты не странная.
— Если бы ты видел мои фотографии, на которых мне пять или шесть лет, ты бы заговорил по-другому, — хихикнула Фифи. — Я была худющая — просвечивала насквозь, словно ломтик бекона, из которого вытопили весь жир; у меня были белесые волосы, словно у альбиноса, а еще у меня был рот, как у лягушки, и глаза навыкате.
В подтверждение своих слов она вытаращила глаза и надула губы, скорчив рожу, которая, как она знала по опыту, у всех вызывала смех.
— А потом появилась добрая крестная-фея, не так
— А это еще что такое? — поинтересовалась Фифи.
— Один из моих талантов, — ответил он. — Я никогда не позволяю себе разочаровываться. И поэтому, когда я смотрю на вещи волшебным взглядом, я вижу их такими, какими они могли бы быть, если бы я их переделал, перекрасил, починил или наладил. Взять, к примеру, ту комнату. Когда я представил ее с новыми обоями и ковриком на полу, она показалась мне не такой уж и плохой.
Фифи подумала, что это отличная идея. Ей стало интересно, какой бы оказалась ее мама, если бы можно было убрать ее вечные придирки, сарказм и подозрительность.
— Так, по-твоему, во мне многое нужно переделать и наладить?
Дэн покачал головой.
— Нет, ты само совершенство. Я просто поверить не могу, что первый же вечер в Бристоле я провожу с такой прекрасной девушкой, как ты. Даже если ты составила мне компанию только из жалости.
Но чувство, которое испытывала к нему Фифи, не имело ничего общего с жалостью. Дело было не столько в его красоте, сколько в искорках, мерцавших в его глазах, в припухлости губ, в ямочке на подбородке, в грации гибкого животного, с которой он двигался. Дэн заставлял ее смеяться, а ее сердце — трепетать. Фифи не могла припомнить мужчину, который произвел бы на нее такое же впечатление; все мужчины, к которым она ходила на свидания прежде, были прилизанными клерками в дорогих костюмах.
— А почему ты думаешь, что я составила тебе компанию из жалости? — лукаво спросила Фифи, подняв бровь.
— А из чего же еще? — ухмыльнулся он.
— Из любопытства. Все знают, что я люблю совать свой нос куда не следует. В детстве я часто ставила родителей в неловкое положение, задавая слишком личные вопросы абсолютно незнакомым людям.
— Ну, давай, спроси меня о чем-нибудь, — предложил Дэн.
У Фифи уже назрела добрая сотня вопросов, которые ей до смерти хотелось выяснить, но уж если надо было выбрать один из них, это должно быть что-то, что переведет разговор на личную тему.
— У тебя волосатая грудь? — неожиданно для себя выпалила Фифи.
Вопрос, кажется, несколько ошеломил его, но Дэн улыбнулся и расстегнул рубашку как раз настолько, чтобы ей стало видно гладкую безволосую грудь, с которой еще не сошел золотистый загар.
— Такая сойдет? — спросил он.
— В самый раз. — Фифи засмеялась. — Терпеть не могу волосатых мужчин.
— Можно теперь мне задать тебе вопрос? — произнес Дэн.
— Конечно, если только мне не придется расстегивать блузку, чтобы на него ответить.
— Ты смогла бы поцеловать мужчину в рабочей одежде?
Фифи заливисто рассмеялась. Конечно, она заметила, что его одежда выглядела
— Это зависит от мужчины, — сказала она. Фифи кивнула в сторону стоящего у барной стойки посетителя, обладателя огромного пончо, заляпанных краской брюк и широкой роскошной лысины. — Я не поцеловала бы его, надень он даже бархатный смокинг. А вот тебя — может быть.
Когда Фифи наконец добралась до дома, было уже начало двенадцатого. Ее мать вылетела в прихожую, услышав, как поворачивается ключ в замке.
Последние два или три года все стали замечать, что Фифи все больше становится похожей на свою мать. Это был комплимент, так как Клара была очень красивой женщиной и выглядела значительно моложе своих сорока четырех лет. И мать, и дочь были высокими изящными блондинками с карими глазами и с лицами, напоминающими по форме сердечко. Правда, Фифи горячо надеялась, что не унаследовала мамин характер, так как Клара могла вспылить из-за любой мелочи и наговорить кучу колкостей и гадостей, которые в основном предназначались Фифи.
— Ну и где ты была? — раздраженно вопросила Клара, подозрительно прищурившись. — Кэррол звонила и спрашивала, почему ты не явилась на встречу в «Карвардин». Я уже начала беспокоиться, тем более что ночи еще такие холодные!
— Я звонила к ней на работу и оставила сообщение, — солгала Фифи. — Наверное, его никто не передал.
— И что же такого неожиданного и важного могло с тобой случиться, что ты ее так подвела? — строго спросила Клара. — Кэррол ведь такая милая.
Фифи настолько увлеклась витанием в облаках после вечера, проведенного с Дэном, что даже не успела выдумать правдоподобную историю. Правду она, конечно, сказать не могла — маму бы хватил десяток ударов сразу, узнай она, что ее дочь познакомилась с каким-то подозрительным типом.
— Это все Хью, — выпалила Фифи, вешая пальто в прихожей. — Он позвонил мне сегодня утром и, кажется, был сильно чем-то расстроен. Я подумала, что нужно с ним встретиться.
Хью был ее бывшим бойфрендом и жил в Бате.
Родителям Фифи он очень нравился, и они, скорее всего, надеялись, что Хью и Фифи поженятся, ведь он работал в адвокатской конторе и происходил из очень уважаемой семьи. Они расстались, едва Фифи исполнился двадцать один год, но остались друзьями.
Так что ей не казалось слишком неправдоподобным использовать его имя как прикрытие.
— И что такое с ним стряслось?
Клару всегда мучили подозрения, когда она разговаривала с Фифи. Питеру, Патти или Робину могло сойти с рук практически все что угодно, но по какой-то непостижимой причине, когда дело касалось ее старшей дочери, Клара всегда предполагала самое худшее.
— О, да дело всего лишь в его подружке, которая морочит ему голову, — беззаботно сказала Фифи. — Мы немножко с ним посидели, заодно и поужинали. Когда я его там оставила, ему уже полегчало. Я позвоню Кэррол завтра утром и все ей объясню, сейчас уже слишком поздно.