Шрифт:
Часть первая
На стенах и потолке извивались отблески языков пламени огромного, в половину стены камина. Сквозняк покачивал шторы на всех семи окнах, отчего по стенам, обшитым красно-золотистой тканью, метались причудливые тени. На деревянном столе, накрытом богато шитой скатертью, остывал ужин на две персоны. Скрипнули, приоткрываясь, резные двери, впуская двоих. Первым шел высокий, с узким смуглым лицом и иссиня-черными гладко зачесанными волосами с серебристо тонкими нитями яркой, будто искусственной
– Все уже остыло, – вздохнул второй, усаживаясь за стол, – а вино нагрелось.
– Мне вообще не до еды, – первый взял деревянный кубок и пригубил вино. – Что будем делать, Титрус? Все идет к тому, что избежать похода в сумеречную Альхену не удастся, меня снова посетило видение. К тому же такой поход может стать весьма удачным стартом для будущего правления Грэма.
– Ты так думаешь? Честно признаться, Апрель, я не представляю, как нам должно поступать в такой ситуации, неужели придется…
– Погоди, успокойся, я кое-что придумал.
– Да? – в светло-карих глазах блеснула тревога. – Что именно?
– Мы спрячем Грэма на время, а вместо него я найду другого парня, похожего на него. Когда все закончится, мальчик вернется на свое место и возглавит Шенегрев.
– Вполне разумный выход. Ты уже нашел кого-нибудь?
– Есть пара подходящих, хочу присмотреться, выбрать лучшего.
– Главное, чтобы цвет волос совпал, у Грэма редкий цвет волос.
– Да у него и цвет глаз редкий.
– Зато рост у него… не редкий, обычный, в общем, рост.
– Хоть это у него не редкое, – усмехнулся Апрель. – Я все учту, ты же уговори Грэма во всем нас слушаться и не задавать вопросов, можешь раз эдак семь-восемь повторить: «на благо Шенегрева».
– Я постараюсь, – кивнул Титрус и принялся за еду.
Глаза Апреля, похожие на подкрашенный зеленый лёд, отстраненно наблюдали за жующим Титрусом, мысли первого Сенатора витали далеко. Перед его взором стояло улыбчивое лицо Грэма с серебристо-серыми глазами и волосами цвета выбеленного ветром песка – весьма редкое сочетание для альхенца.
– Не хочешь сказать Грэму, что ты его родной дядя? – Титрус закончил с ужином и отодвинул в сторону пустую тарелку.
– Забудь об этом, – недовольно поморщился Апрель, – все связи между мною и Аттоном оборваны раз и навсегда, и ты об этом не вспоминай. И Грэм мне посторонний, просто воспитанник.
– Как знаешь.
Воцарилось молчание.
– Ты думаешь, – медленно произнес Титрус, – что мы и дальше сможем быть рядом с Грэмом? Ведь мы же не демоны…
– Я – демон.
– Да?! – изумился Титрус. – Ты же говорил…
– Я говорил тебе разное, лишь бы ты не чувствовал себя одиноким, – Апрель меланхолично покачивал кубком. – Сам посуди, если мы с Аттоном родные братья, то как он может быть демоном, а я нет?
Пораженный Титрус оскорбленно замолчал.
– Не обижайся, – Апрель поставил кубок на стол, – я просто внушил тебе, что мы равны, что я не демон. Это не твоя вина, а моя заслуга.
В ответ Титрус лишь махнул рукой.
– Ты согласен с тем, что надо подыскать замену Грэму?
Титрус не успел ответить, тяжелые двери приоткрылись, и на пороге возник Грэм.
– Что вы имеете в виду, дорогие наставники? – поинтересовался юноша. Черты его лица казались четкими, острыми, что выдавало гнев. – Какая еще замена?
Титрус сразу поскучнел, лицо Апреля не дрогнуло, взгляд остался таким же отстраненным, будто он задумался о судьбах всех планет разом.
– Я жду!
– Присядь, Грэм, – Апрель указал на пустующее кресло. – Раз уж ты так дурно воспитан, что не брезгуешь подслушивать, придется рассказать, в чем дело.
– Я услышал только последнюю фразу, – пожал плечами юноша, – открыл дверь…
– Не оправдывайся, это унизительно, что есть, то уже есть.
– Неужели вы меня будете всю жизнь учить?
– Боюсь, это слишком короткий срок для учебы, подрезай хотя бы верхушки, к корням доберутся потомки.
Грэм благоразумно замолчал, зная, что первый Сенатор может заговорить до смерти кого угодно, ведь кладезь его мудрости столь велика, что если бросить в нее монету, до дна она никогда не долетит. Прозрачные зеленые глаза смотрели на огонь так отрешенно, будто за столом Апрель сидел в одиночестве.
– Ты помнишь своего отца, Грэм? – произнес он, не отводя от пламени взгляда.
– Смутно.
– А что сохранилось в памяти?
– Какой-то зыбкий, дрожащий красный ореол вокруг его лица.
– Твой отец был очень сильным демоном, пока не сошел с ума. Нет ничего страшнее и бесполезнее безумного демона.
– А отчего он сошел с ума? – по лицу Грэма нельзя было сказать, что этот вопрос его сильно интересовал, скорее всего, он спрашивал потому, что надо было спросить.
– Скажи, что тебе снится чаще всего? – задал встречный вопрос Апрель.
– Колокола… – нехотя ответил юноша.
– Сколько их? Какие они?
– Три. Два больших, один поменьше. Они висят на высокой поперечной балке. Колокола свинцовые.
– Какого они цвета?
– Не могу точно сказать, они темные, в этих снах всегда сумерки.
– Тогда почему ты решил, что они именно свинцовые, а не из какого-нибудь другого металла?
– Ну… – задумался юноша. – Я просто точно знаю, что они из свинца, будто мне кто-то сказал об этом.
– Свинцовые колокола, – Апрель перевел взгляд на Грэма, – это само по себе абсурдно, потому что свинец не звенит.