Чужая. На пороге соблазна
Шрифт:
– Я сказал, документы на тачки. Оба, – рявкнул орг гонок и поднял руку, призывая к тишине загомонившую толпу: – Заглохли все! Вы, – посмотрел на нас с Маем, – охуительно красиво поете, а мне нахрен не усрались проблемы. Поэтому, либо сейчас вы оба валите, и бабки остаются у меня компенсацией за ваш пиздеж. Либо ставите тачки, как подтверждение своих слов. Проигравший уебывает раз и навсегда. Ты все ещё уверен в том, что сказал, Калифорния? – спросил Раш. Удивился протянутой ему СТС-ке на Стиху. И выгнул бровь, переводя взгляд на Игнатова: – Ты стукачок, Май, или зассал?
–
– Четыре круга. Рейзор, покажи Калифорнии маршрут. Желающие принять участие – бабки в кассу. Остальные, свалили нахрен в сторону.
Наверное, для большинства свидетелей перепалки между мной и Маем, поставленная на кон машина выглядела, как минимум, порывом безрассудства и безысходности. Тот же Рейзор, отойдя подальше от толпы, покрутил пальцем у виска и повторил это действие, когда я на повороте опустился на корточки и провел пальцами по припыленному асфальту.
«Если не дичать, зацепа хватит, чтобы пройти по внутренней траектории. Задницу снесет на выходе».
Наметив взглядом место, куда утащит Стиху, я кивнул своим мыслям и пнул к обочине камушек – попади он под нагруженное колесо, занос перестанет быть контролируемым и уйдет в непредсказуемую болтанку там, где нельзя совершать ни одной ошибки.
«Май гонял год. Я больше»
«Вряд ли он занимался с профессиональным гонщиком. Значит, будет выезжать на своем опыте, который уступает моему».
«Если у него такая же мощность в ГТРе, что сомнительно, Стиха не оторвется на прямых».
«В повороте преимущество за Стихой. У нее идеальная развесовка пятьдесят на пятьдесят по осям, с учетом моего веса».
Следуя за Рейзором, я мысленно отрисовывал траекторию движения, оставив переживания по поводу заезда на потом.
«Смысла дёргаться никакого».
«Здесь по широкой с открытым газом».
«На последнем повороте можно оттормозиться позже».
«Первый круг присматриваюсь к трассе, дальше закапываю».
Кивнув своим мыслям, я сел за руль Стихи и подогнал ее к стартовой линии. Достал из бардачка перчатки, чтобы исключить возможное скольжение обода руля в ладони, и пристегнулся. Бросил быстрый взгляд на приборы и повернулся на рокот выхлопа Чарджера.
«Какого, блядь, хуя?!»– промелькнуло у меня в голове и повторилось вслух, когда увидел, кто сидит за рулём третьей тачки, участвующей в заезде.
Девушка.
Пепельная блондинка с дерзким каре и черной полумаской на лице.
И своим появлением она умудрилась сломать представление об уличных гонках. Дважды.
Девушка и Чарджер – не вяжется.
Чарджер и маневренность – не вяжется в квадрате.
«Идиотка», – усмехнулся я.
Встретился взглядами с блондинкой. И поперхнулся от неприкрытого веселья в ее глазах и ощущения, что все происходящее для нее ни что иное, как развлекалочка с заранее известным результатом. Где моя Врыкса и ГТР Мая – игрушечные малолитражки на понтах, а Додж с компрессором под капотом – болид Формулы-1, а не рыскающее в поворотах чудовище.
– Эй, Калифорния, – крикнул вышедший перед машинами парень. Кивнул в ответ моему жесту о готовности и перевел взгляд на водителя Чарджера: – Амели? – проорал, стараясь хоть немного перекрыть рев V8.
Дальше посмотрел на Мая и поднял руки.
«Прямая, первый поворот по внутренней ближе к стене, чтобы не влететь в бок Доджу».
И сразу после сигнала о старте все пошло через задницу.
Глава 2. Никита
Чарджер блондинки будто задался целью впечатать меня в стену, рыскнув вправо. После, выровнявшись, на секунду отстал. А перед поворотом поравнялся со Стихой и снова начал щемить меня, подрезая настолько нагло, что мне захотелось выораться на блондинку матом и оттормаживаться раньше запланированного. К счастью, не мне одному. ГТР Мая, визжа резиной, едва успел разминуться с бампером черного Доджа, а потом начал метаться из стороны в сторону, ища просвет для обгона. Который блондинка не давала ни ему, ни мне. Белобрысая сучка умудрялась не пропускать вперёд Игнатова и одновременно с этим щемила меня. Буквально наскакивала, вынуждая снижать скорость, и раз за разом все сильнее сужала коридорчик между выщербленным бетоном и бочиной своего американца.
– Научись водить, дура! – проорал я, чудом избежав очередного столкновения.
Вдавил педаль газа в пол, навязывая водятлице Чарджера траекторию безопасного для двух машин прохождения поворота. И тут же оттормозился в пол, заметив вновь приближающуюся бочину.
Бросил взгляд влево и охренел от вида среднего пальца стервы.
Она. Глумилась. Над. Нами.
Вместо того, чтобы подумать о других участниках заезда, вычеркивала из него всех.
Методично.
Цинично.
В наглую.
И, черт побери, после третьего круга эта дрянь все же подловила и отправила меня в составленные в ряд бочки.
– Сука! Да что ж ты за тварь?! – простонал я, роняя лицо на руль.
Включил заднюю передачу и зашипел сквозь стиснутые зубы, призывая всех известных мне богов обрушить на башку белобрысой идиотки все возможные и невозможные кары. Вид осколков разлетевшегося от удара бампера буквально убил меня, а потом вывернул наизнанку скрежетом диска об асфальт.
Даже в пределах мастерской Джоша Стиха двигалась быстрее, чем я вел ее к линии финиша. Правда, увидев пересчитывающую деньги блондинку, меня будто окатило огнем. Клокочущая и неконтролируемая ненависть вышвырнула меня из машины и понесла, ускоряя с каждым шагом, в сторону Чарджера и его владелицы.
– Ты! – прохрипел я, задыхаясь от ярости. – Ты! – повторил, отталкивая не пойми откуда появившихся передо мной людей, которые мешали дотянуться до горла белобрысой сучки.
– Научись водить, – усмехнулась она. Выудила из котлеты купюр одну и звонко рассмеялась: – Купи себе мороженое, бедолага.
– Мороженое?! – проревел я и заморгал, пытаясь избавиться от звона в ушах и вспыхнувших перед глазами звёздочек.
– Свалил, Калифорния! – прогремело сквозь это беснующееся шоу.
И следом в челюсть прилетел ещё один хлесткий удар.