Чужеземец
Шрифт:
Это куда ж его занесло? Городская темница? Совсем непохоже! Местные темницы Алан знал. Угораздило попасть в первый же здешний месяц. История вышла глупая — не удалось расплатиться на постоялом дворе… Самое обидное — с финансами у него было неплохо, улыбчивый меняла в Тингайе дал за слиток столько медяшек, что едва в поясе уместились. Однако монеты трактирщику не понравились. Мрачный бородатый дядька и лизал их, и кусал, а после заявил, что не деньги это вовсе, а незнамо что… Послал поварёнка за стражей. Вот и пришлось скоротать ночку в анорлайской тюрьме… Вообще-то ему тогда здорово повезло. Отсидел ночь с ногами в колодке,
Нет, общего с темницей тут — всего лишь факел и отсутствие окон. Явно жилой дом.
Но чей? И как он тут оказался? Кто притащил его сюда?
И кто вымыл? Оглядев себя, насколько позволяли силы, Алан не увидел ожидаемой грязи и запекшейся крови. Не увидел и своего хитона — зато обнаружил, что обмотан мягкими и на первый взгляд чистыми тряпками. Они не сковывали движений, но и двигаться пока было нечем. Руки едва шевелились в суставах, а о ногах ему не хотелось думать. Ног он не чувствовал.
Не оставалось ничего другого, как ждать. В конце концов, когда-нибудь всё разъяснится. Во всяком случае, главное понятно — умереть ему не пришлось. Может, потому что нужен здесь Господу? Мысль была приятная, такую мысль хотелось смаковать, как шоколадный пломбир. Это ж надо, какой великий праведник, просветитель заблудших, защитник сирых… Для круглого счёта не хватает лишь слова «равноапостольный»… Во рту сделалось кисло. Куда уж логичнее предположить: ты настолько не готов к зачёту, что тебя выгнали, велев как следует подготовиться и прийти во вторник… Дал Господь шанс покаяться, так нечего гордыню чесать…
Молитва шла трудно, мысли разбегались, но многолетняя привычка брала своё.
Кое-как он в уме прочитал вечернее правило, хотя вечер ли сейчас, утро ли — сказать было решительно невозможно. По внутренним ощущениям не поймёшь — там, внутри, звучало лишь два голоса — боль и жажда. Ну и третий, пока ещё тихий голосок намекал, что неплохо бы и облегчиться. Интересно только, как это осуществить технически?
Где-то вдали послышались лёгкие шаги. О! Идёт информация! Алан, собрав все силы, приподнялся на локте и уставился на ближнюю дверную циновку.
Отодвинув занавесь, в комнату вошла женщина. Довольно высокая по здешним меркам, в обычной одежде — просторной серой тсамни, так что не понять, худая или полная.
Судя по волосам, в которых седина сравнялась с чернотой, женщина была в почтенных годах. Правда, её загорелое лицо не слишком напоминало старушечье, не наблюдалось морщин и складок. А кроме того — глаза. Большие, карие, даже с какой-то прозеленью. Что-то в них такое чувствовалось… нестандартное.
— Мир тебе, добрая женщина, — с трудом проговорил Алан. Каждое движение давалось болью, голос вышел хриплый, точно у безнадёжного алкоголика.
— Ишь ты, уже и языком ворочаем, — хмыкнула женщина с порога. — Занятное дело.
При таких-то ранах… Ну-ка, давай поглядим, что с тобой сейчас творится.
Она как-то неуловимо быстро оказалась рядом, опустилась на корточки и деловито принялась разматывать повязки. Руки её двигались ловко, намекая на немалый опыт.
Не прошло и
Где всё-таки расположен Объект, спорили до сих пор. Конечно, местное небо в первый же год изучили более чем тщательно, но астрономы разводили руками — из расположения звёзд и туманностей ничего не вытянуть, Млечный Путь отсутствует как класс. Ни малейшего сходства с земным небом. Ясно только, что в радиусе пары тысяч парсеков от Земли такой картины быть не могло. Вполне возможно, что это не только не наша Галактика, но и вообще другая вселенная. Сторонники гипотезы Многомирья просто визжали от счастья.
Местное солнце, впрочем, напоминало земное. Чуть побольше, спектральный класс не G2, а G3, масса отличается на полтора процента. Зато планетная система куда беднее — мёртвый раскалённый шар, весьма напоминающий Меркурий, но ещё ближе к звезде, далёкий газовый гигант, едва различимый на местном небе, и, собственно, Объект. Неотерра, как обозвали его астрономы, но название не слишком прижилось.
Планета поразительно напоминала Землю — и размерами, и составом атмосферы, и магнитным полем. Даже здешняя Луна была весьма похожа на свою земную коллегу.
Чуть больше, зато чуть дальше, приливы с отливами в точности как на Земле.
Конечно, расположение континентов отличалось. Их было всего три, и размерами они заметно уступали земным. Нечто продолговатое, располагающееся там, где у земного шара — Африка, затем — аналог Австралии. И, наконец, местное подобие Евразии, которое он уже без малого год как топчет.
— Да, отделали тебя славно, — вздохнула женщина. Голос у неё оказался низкий, богатый оттенками. — Только не надо сказок про злых разбойников, которые мне тут плёл твой мальчишка… Знаю я разбойников, знаю и манеру добрых поселян…
— Гармай! — в груди словно граната разорвалась. — Он тут?!
— Да уж ясное дело, — хмыкнула тётка. — Ушлый паренёк. И крепкий… такую тушу на себе волок… от Аргимги до Огхойи-то изрядно будет, ежели ногами.
— Где он?! — встрепенулся Алан. — Позови его!
— Незачем, — отмахнулась женщина. — Я его к хозяйству приспособила, пускай покрутится… отработает часть твоего лечения. А вот как с тобой быть…
Камни-то, да в умелых руках — штука суровая. Пожалуй, луны две тебе тут валяться, от силы полторы. Два ребра поломаны, крови вытекло в избытке. И что с головой твоей, пока неясно. Хорошо хоть, речь не отнялась. Ну уж коли говорить можешь, то расскажи — кто ты, как имя тебе, какого звания, чем по жизни промышляешь… Я в своём доме невесть кого держать не стану.
Алан на минуту задумался. Что можно ей сказать, а чего не стоит? Потом решил, что от правды ничего страшного не случится. Тем более, что Гармай, судя по всему, многое успел разболтать. И пожелай тётка сдать его огхойским властям — давно бы уже и сдала. Если она знает, что крестьяне побили его камнями — наверняка догадывается и о причине.
— Звать меня Аланом, — опершись на локоть, заговорил он. — Странник я, хожу по земле… а ни родителей, ни семьи у меня давно уже нет… Что касается звания, то оно у меня самое простое — человек я… Вестник Бога Истинного. А пришёл из очень дальней страны, в Высоком Доме про такую не знают и имя её ничего тебе не скажет, добрая женщина.