Чужие-4: Контакт

Наумова Марина

– Ну что ты хочешь – зверь! – Дэн нацелил на лежащего монстра фотоаппарат.

– И все равно я бы так не смог: схватили, притащили невесть куда, а он даже все вокруг себя не обнюхал.

– Я думаю, – отозвался Ши, – нюх у него слабее нашего раза в четыре, слух – в два, зрение – тоже, но оно у него сумеречное.

– Угу… Ночи, значит, ждет, чтобы все облазить… – заключил Дэн.

– Ну что, с сеткой сейчас будем, или подождем, когда он проснется?

– Брось ему сперва мяска.

– Так он же, гад… сытый!

– Ничего. Важна его реакция… Постой, он,

кажется, встает.

Они смотрели, и их взгляды неприятно щекотали спину, бросая безмолвное обвинение: «убийца!». Сонный поежился. От тоски перед глазами начал сгущаться туман. Уйти бы отсюда, забыть, забыться…

Веки поползли вверх, и он понял, что находится на грани нервной перегрузки, которую может снять только сон. «Нет, не так. Не сейчас», – решил он, нехотя приподнимаясь. Разумеется, выспаться было надо, иначе на разговоры и на сам суд просто не хватит сил. Но не тут, под сверлящими взглядами. Сил было мало: сказывалось длительное голодание. Нет, без сна не обойтись…

Сонный встал и вцепился в край прежней ловушки. Металлическая коробка поддавалась с трудом, но все же двигалась. Развернув ее на тридцать градусов, Соня сделал первую передышку.

Ну хорошо, если суд будет открытым, ему предоставят слово, и он попросит то, что хотел. А как же быть с теми уцелевшими после взрыва детьми? Куда делись они? Можно, конечно, надеяться, что за ними поухаживают, но Сонный почему-то в этом сомневался. Судя по всему, эта раса отличалась суровостью, а воспитать нормального ребенка можно только лаской. Сам Соня был в свое время ею несколько обделен: одна его мать занималась наукой, совершенно забыв о своем чаде, другая… умерла слишком рано; так что многие потом считали его тупицей. Но то были свои, а что можно ожидать от Чужих, способных делать вот такие страшные камеры? Если бы не космические корабли, Сонный решил бы, что попал к дикарям. Но и так ему в голову то и дело лезли воспоминания о зверствах старых законов, и ему казалось, что вот, через некоторое время сюда войдет выкрашенный зеленым лаком палач, и… фантазия нарисовала ему картинку настолько жуткую, что по всему телу прокатилась судорога. Чтобы хоть какое-то время ни о чем не размышлять, он снова вцепился в ящик. Воображение придало ему силы: через некоторое время он повернул ящик так, что туда можно было спрятаться.

Сонный нырнул в свое убежище и лег, закидывая на бок поврежденное щупальце. «Молочник» уже затянулся, но верхний слой был еще слишком тонок, и его содержимое могло снова начать течь. Соня закрыл глаза и увидел перед собой зеленого палача, так ясно, как будто бы тот действительно находился рядом. Испуганно раскрыв их снова, он убедился, что в камере больше никого нет.

И все же он был не один: с ним теперь поселился самый гадкий из соседей – страх…

22

– Что я должен делать? – спросил Бриджвуд, вертя по привычке в руках брелок-талисман.

– Ничего особенного. С одним из охранников произошел несчастный случай, так что его нужно заменить.

– Несчастный случай? – насторожился

Бриджвуд.

– Да. – Варковски быстро прикинул, какая из формулировок подошла бы лучше. – На него случайно пролилась кислота. Никто не виноват – просто несчастный случай. От тебя потребуется немногое: наблюдать за порядком в лаборатории и вовремя дать знать о какой-нибудь поломке или попытке существа вырваться из загона. Теоретически никаких неожиданностей не предвидится, но порядок есть порядок.

Бриджвуд надел кольцо брелока на палец и покрутил. Что именно подсказал ему закрутившийся цветной «волчок», неизвестно, но после недолгого раздумья пилот дал согласие. Его последняя реплика почти утонула в шуме чьего-то скандала: неожиданно распахнулась одна из дверей, и пронзительный женский голос заполнил собой все помещение.

– Ты мерзавец, Алан! Можешь считать, что наша помолвка расторгнута! – Синтия швырнула в жениха попавшейся под руку подушкой.

– Но постой, дай мне сказать!

– Ничего не желаю слышать! Ты – продажная тварь! Ты – идиот! Ты – не мужчина, наконец! Зачем ты продался моему папаше? Ты что, не понимаешь, для чего ему нужно это животное? Ты хоть знаешь, как называется эта лаборатория?

– Но, Синти! – Алан перепрыгнул через кровать и постарался поймать девушку за руку. Синтия вывернулась, задев его по носу взметнувшейся в воздух копной волос, и бросилась к двери, выбивая ее плечом.

– Я ничего не желаю слышать! Маньяки! Психи! Убийцы! – бесновалась она.

Неожиданно на глаза ей попался Варковски. Синтия развернулась к нему, оскалив зубы.

– Ага, и ты здесь? Чудесно… Весь паноптикум в сборе!

– Синтия! Стой! – скользя по свеженатертому паркету, в Алан вылетел коридор.

Искаженное злостью лицо Синтии казалось ему прекрасным как никогда.

Эдвард сплел руки на груди, наблюдая за сценой издалека. Любые моменты человеческой откровенности были ему интересны. Чтобы использовать чужие слабости в интересах своего дела, нужно в первую очередь научиться «знать их в лицо».

– Можете думать обо мне что хотите, но мне это надоело! Я не желаю и двух минут оставаться на одной станции с вашим монстром!

– Дорогая Синтия, – Варковски корректно поклонился. – Я лично не стал бы возражать против вашего отлета, но лишь в том случае, если бы у меня была гарантия, что вы станете молчать о том, что здесь видели.

– Молчать? Я? – Синтия сделала широкий жест рукой, который мог означать что угодно. – Да я специально стану кричать об этом безобразии на весь мир!

– Это нервы, девочка. Вашему отцу это очень не понравится.

– Плевать! С сегодняшнего дня я – пацифистка.

– Синти, ты и такие слова знаешь? – попробовал пошутить Алан. В ответ девушка скрипнула зубами.

– А тебя я и вовсе не желаю видеть. Убирайся, можешь жениться на моем папочке: из вас выйдет отличная пара!

Изловчившись, Синтия проскользнула мимо Алана и нырнула в свою комнату. Дернув за ручку двери, Алан убедился, что девушка успела запереться изнутри.

– Что у вас случилось? – подошел к нему Варковски.